Третья практика

Аргилит, катера

После третьего курса нас ожидала большая практика. До нашего курса это была практика полугодовой длительности но у нас ее сократили и она была около 4 месяцев. Нас, четверых курсантов, определили на очень большое и очень новое тогда судно югославской постройки. Мы пошли на Сахалин, в залив Анива для приема груза. Подойдя к небольшому совсем ковшу, образованному построенными еще японцами волноломами, мы встали на якорь. Целую неделю к борту подводили плашкоуты (несамоходные баржи) с бурым углем, который называется аргиллит. Погрузив его, мы снялись на Владивосток. Зачем – мы узнали только по приходу.

С нами в рейс пошли два человека из Ленинграда. Как я узнал, они были учеными и изучали поведение аргилита при перевозке в течение длительного времени. Оказалось, что груз этот не такой уж безопасный. Он выделяет вредные газы, греется и вообще, ведет себя не вполне добропорядочно. Кроме того, у этого угля оказалась очень интересная история.

Оказывается, за пару лет до описываемого рейса от Японии поступило странное предложение - продавать им этот уголь. Оно несколько озадачило наших специалистов, поскольку уголь на местном месторождении очень низкосортный и даже в печках плохо горит, оставляя очень много золы. На соседнем месторождении уголь намного лучше. На предложение покупать уголь с другого месторождения японцы ответили отказом и опять прислали запрос именно этот уголь. Наши специалисты призадумались. Когда же последовал запрос на приобретение по высоким ценам шлака от сожженного на местной электростанции угля, образцы срочно отправили в Москву на анализ и изучение.

Результаты потрясли ученых. Оказалось, что этот плохой уголь - самая богатая в мире руда химического элемента германия, который является основой для производства полупроводниковой техники и микросхем для электронной промышленности! Выход с тонны переработанного угля составлял около 9 граммов и это был богатейший выход! Вот такой «уголек» мы и везли в Новороссийск, где его перегрузили в вагоны и отправили на химический завод. Но по пути, как я уже сказал, мы зашли во Владивосток.

Катера

Нас завели в тихую закрытую бухту, поставили кормой к причалу военного завода и нам подошли баржи с какими-то досками, бревнами, брусьями и на борт поднялись рабочие. Увольнение на берег нам запретили и мы, стоя в родном порту, не имели возможности сойти на берег и даже позвонить - в то время о мобильных телефонах еще даже и фантасты в своих книгах не писали!

На следующее утро баржи отвели от борта и на их место подошли три новенькие торпедные катера. Затем подошел плавучий кран. Рабочие построили на люке самого большого трюма кильблоки, то есть подставки для установки катеров, сделанные по форме корпуса катера, на которые эти катера и водрузили. В течение недели стучали молотки, визжали бензопилы и в конце концов над катерами был построен громадный ящик. Его покрасили в зеленый цвет, цвет палубы и обтянули мощными стальными полосами и тросами. Затем на крышку кормового трюма были погружены длинные узкие ящики (мы естественно поняли что это торпеды) и множество ящиков скорее всего со снарядами для малых пушек, имеющихся на катерах. Все это закрыли несколькими слоями брезента и тоже покрасили в цвет палубы. Вот в таком странном виде – с громадным ящиком перед надстройкой и уродливым горбом за ней мы вышли в рейс. Вместе с нами и учеными вышли еще 12 человек в одинаковых клетчатых рубашках и синих брюках - сопровождающие…

На выходе из порта, уже на морском фарватере мы обратили внимание, что за нами следует военный корабль. Потом он отстал и мы его так близко больше не видели, однако на экране радиолокатора всегда виднелась отметка от судна за горизонтом. Куда мы их везем, мы только могли догадываться. Вопросов, естественно, никто никому не задавал.

«Орион»

Через сутки, в отрытом море к нам прилетел самолет. Это был патрульный самолет «Орион» с американскими опознавательными знаками и надписью на борту “US NAVY”.

Он очень низко раз пять пронесся над нами, залетая с разных направлений. Его явно заинтересовал наш вид. Пассажиры в клетчатых рубашках волновались и их старший закрылся в каюте с капитаном и через некоторое время по трансляции вызвали радиста.

Потом «Орионы» прилетали каждый день и не по одному разу. Все так привыкли к ним, что уже не обращали внимание.

Буйки

Переход до Малаккского пролива был довольно большой и по пути нас настиг шторм. Ящик выдержал напор ветров и ударов волн, но с одного борта зияла большая дыра метров на пять. Под угрозой был наш заход в Сингапур для пополнения запасов, так как старший сопровождающий на собрании экипажа сказал, что в таком виде он заход в Сингапур не разрешит. Выход был один - заделать дыру. Утром мы легли в дрейф (остановили двигатель и стояли так, не отдавая якоря) и начали работу. Все брезенты, доски, листы фанеры что были на судне, пошли в дело. К концу дня дыру залепили. Осталось только покрасить, но было уже поздно и мы пошли дальше. Утром опять легли в дрейф и матросы на люльках (сиденья на веревках) повисли с ящика и начали красить. В это время прилетел «Орион» Несколько раз облетев нас. Он улетел, а через час прилетел другой самолет и обкидал нас оранжевыми буйками со всех сторон.

Мы оказались в кольце этих буйков. Они были примерно в 200 – 300 метрах от нас. Капитан и старший сопровождающий о чем-то шептались на крыле и через минут 15 раздались трели тревожных звонков. Объявили учебную шлюпочную тревогу. Все бросились к шлюпкам.

Вскоре шлюпки были на воде. Одна из них с двумя сопровождающими на борту подошла к ближайшему бую. Они осмотрели его, что-то побурчали между собой, а потом зацепили буй коротким кончиком и мы стали буксировать его к борту. Тем временем там боцман с командой уже вооружали грузовую стрелу, выводили ее за борт. Застропив буек, мы пошли под шлюптали (устройство для спуска и подъема шлюпок)

Когда шлюпка была на борту, всем сказали отойти от борта подальше и буй стали медленно поднимать. Он оказался небольшим, но длинным. Подняв его над водой, старший, стоящий рядом с боцманом у контролеров лебедки, сказал остановиться и подождать. Около минуты прошло и вдруг раздался глухой хлопок и буй как-то весь искорёжился….Сработало самоуничтожение… Мы взяли его на борт. Внутри было сплошное месиво из проводков, каких-то остатков электроники и все…

Это были гидроакустические буйки, которые слушаю все, что происходит вокруг судна и сообщают это на самолет, кружащий невдалеке…. Любое приближение судна или корабля как над водой так и под водой было бы немедленно обнаружено с помощью этих буйков.

Сингапур

Мы получили «добро» на заход в Сингапур. В то время еще был разрешен подход к судам джонок с товарами. Это сейчас власти Сингапура запретили это, так как было очень много криминальных дел, которые происходили во время таких «десантов».

Джонки облепили борта и закинув кошки на наш борт, торговцы карабкались наверх и вытаскивали на веревках тюки с товарами. Им выделили участок палубы у кормового трюма, где они и расстелили свои многочисленные товары. Что это были за товары, можно совершенно точно увидеть, если сходить на ближайший китайский вещевой рынок! Все то же самое, только более современное!

У брезентового холма и на проходах к ящику стояли ребята в синих брюках и клетчатых рубашках…. Торговцы с опаской на них поглядывали и не пытались прорваться, видя суровые лица охраняющих…

Этот «малай-базар» продолжался до позднего вечера, а затем подошел малюсенький танкерок с пресной водой под веселым названием ”Chita No.3”, дал нам воду и отошел. Одновременно подлетел другой катерок, с него мы погрузили несколько бочек масла для двигателя, какие-то тюки и коробки с техническим снабжением и с коробками фруктов, корзинами овощей. Как только катер отошел, мы выбрали якорь и пошли дальше.

В Индийском океане все было так же как и в Тихом. Такие же «Орионы» ежедневно прилетали к нам, проносясь так низко, что и без бинокля было видно улыбающуюся физиономию летчика, приветственно машущего рукой.

Сокотра

Через неделю перехода по Индийскому океану по судну разнесся слух, что мы куда-то должны зайти. Поскольку я нес вахту на мосту и к тому времени для меня не было секретов в штурманской прокладке, то я вполне отчетливо понимал, что мы идем в район Красного моря. Когда мы миновали южную оконечность Индии, это стало очевидно. Курс был проложен на мыс Гвардафуй, что на входе в Красное море. Прямо на нашем курсе был остров Сокотра. Мы шли день за днем, не сворачивая. Когда осталось совсем немного, я ожидал что мы изменим курс, чтобы обойти остров но этого не произошло. Мы шли прямо на остров.

Летучие рыбки

«Летучие рыбки, убегая от хищников, вылетают из воды и планируют на своих больших плавниках» Так нас учили в то время в школе. Выйдя в Индийский океан, мы видели множество летучих рыб. Я сразу же обратил внимание на то, что они летят по 200 – 300 метров и явно это не было планированием. В бинокль было четко видно как они машут этими своими плавниками-крыльями. А еще, летучие рыбки оказались очень вкусными!

Рано утром вахтенный матрос собирал их на палубе, куда они ночью нападали и нес на камбуз.

На жарешку для вахты хватало! Рыбка оказалась удивительно вкусной!

Совы

А потом на судно села стая сов. Они были довольно большие, серые с мохнатыми бровями над круглыми глазами… Они сидели повсюду, лупая на происходящее на палубе своими круглыми неподвижными глазами. Они не боялись ничего и никого. Даже боцмана, который их люто ненавидел за то, что их следы на свежеокрашенной палубе практически не смывались. Даже брызги воды из пожарного бранспойта не пугали сов. Они лениво перескакивали на метр-полтора и снова таращились на обидчика.

Утром я пошел мерять льяла. Это нормальная, обычная ежедневная работа. Вахтенный матрос замеряет – не появилась ли вода в трюмах, то есть не появилась ли водотечность корпуса. В полумраке, держа в руке моток линя с медной мерной рейкой, я привычно протянул руку в металлический короб под трапом, оттуда меня ударило что-то такое неприятное, я отлетел на пару метров и упал на третью точку. Когда я чуточку пришел в себя, я увидел, что на трапе сидит большая нахохлившаяся сова. Это ее я спугнул (или это она меня спугнула???) А потом совы как по чьей-то команде взлетели и вскоре исчезли на фоне воды и неба.

БДК

Когда до острова оставалось около 100 миль, засуетились сопровождающие и их старший стал пропадать в радиорубке. Вскоре мы легли в дрейф. На горизонте была еле видимая полоска острова. Более суток мы так стояли, ничего не делая. И вот на горизонте показалась точка. Мы включили радар и увидели, что к нм идет судно. Через несколько часов подошел большой десантный корабль (БДК). После недолгих переговоров в эфире капитана и командира корабля, они ошвартовались к нашему борту. Было очень интересно видеть что там на палубе. Смотреть было на что…. На палубу был открыт громадный проем в надстройке и было видно, что там много трехэтажных коек…

Судя по тому, что в корпусе не было иллюминаторов, можно было предположить что там – техника. Так оно и оказалось… Люди в голубых шортах и таких же голубых куртках и пилотках занимались своими делами… Кто-то чистил оружие, сидя за длинными деревянными столами, кто-то занимался знакомой нам работой - обивкой ржавчины и покраской….. Одно было очень странно и почему-то тревожило - они не смотрели на нас…. Они занимались своим делом, как будто такие встречи в море были обычным делом, хотя в этом можно было усомниться сразу же…. Никто не улыбался, не махал нам, высыпавшим на палубу….

Первыми к нам перебрались несколько офицеров, о чем мы судили по крабам на пилотках. Через час они ушли и по трансляции было объявлено что весь наш экипаж приглашается в столовую команды.

Капитан объявил, что этот корабль имеет на борту 400 человек десанта и что они уже очень давно в море, около полугода. Положение критическое. Воды у них осталось только для приготовления первого на обед. Даже пить им давно дают только томатный сок. и они не имеют права подойти к берегу в настоящий момент. Капитан задал экипажу вопрос - согласны ли мы отдать им почти всю нашу воду, ограничив себя на пять дней, исключив мытье в душах и согласившись на подачу воды только утром, на час чтобы привести себя в порядок? Еще, добавил он, на корабле есть раненые… Вопросов ни у кого не было. Все подняли руки в знак согласия. После этого капитан поблагодарил всех и сказал, что он распорядился выдать тропическое вино за две недели вперед и не будет возражать, если экипаж проявит гостеприимство…

Здесь я должен сказать, что в тропиках всегда выдается сухое вино или соки из расчета 300 грамм на человека в сутки. Дело в том, что сильно потея в тропиках, человек теряет очень много солей и микроэлементов, а вино и натуральные соки восполняют эту потерю.

Итак, к вечеру началось….. Почти все офицеры с корабля перебрались к нам. Почти во всех каютах их кормили, все душевые работали без перерыва, отмывая ребят… Вино лилось рекой, а оттаявшие душой гости рассказывали нам о том, что им доводится испытывать… Тогда я впервые разговаривал с теми, кого мы тогда называли «интернационалистами»….

Эти люди реально воевали тогда во многих точках мира, но о них никто и ничего не говорил.. Позднее я таких же ребят встречал и во Вьетнаме и на Кубе Но говорить о них в те времена было совершенно запрещено…

Это было государственной тайной. И возвращаясь потом на Родину, они долго не могли никому доказать что они воевали и получали ранения, несмотря на наличие боевых орденов и медалей… Ну да это другой разговор и не о том мы сейчас говорим….

Это была ночь милосердия. К утру, совершенно отмытые, объевшиеся и обпившиеся, офицеры были переправлены на борт корабля. Рядовые десантники, которым было запрещено перебираться к нам, отъедались пирожками, которые к утру сотнями напекли наши повар и пекарь, работая у хлебопекарных печей без перерыва всю ночь, и обпивались компотом из сухофруктов, которого было сварено фантастическое количество - штук 8 пятидесятилитровых кастрюль и целая батарея других, поменьше.! В этот день десантникам отменили всяческие занятия и они блаженно отдыхали, поглощая пирожки и компот. Улыбок по-прежнему было очень мало…. Что меня поразило и запомнилось особо – их глаза. Потом, через много лет такие же глаза я видел у тех, кто вернулся из Афгана…

К обеду все было сделано, вода по шлангами передана, продукты и курево, что мы могли передать – переданы. Когда мы разошлись, корабль долго подавал нам вслед прощальные гудки, а потом дал ход и пошел куда-то по своим нелегким делам ….

Сдав катера вместе с сопровождающими в одной из арабских республик в Красном море и пополнив свои запасы воды и продуктов, мы направились на выход в Индийский океан. Дело в том, что в Суэцком канале в то время плавания не было, так как шла война между Египтом и Израилем и поэтому мы шли таким дальним путем, обходя всю Африку…

Вокруг Африки

Плавание до южной оконечности Африки прошло спокойно, если не считать, что почти все время после пересечения экватора нас сопровождал довольно серьезный штормовой ветер и волны, так что судно довольно сильно раскачивалось, но было слишком тяжелым из-за груза, чтобы это мешало нормально жить..

Все почему-то считают, что самая южная оконечность этого континента – Мыс Доброй Надежды, однако это вовсе не так! Самая южная оконечность - это мыс Игольный. Острый, обрывистый мыс.

Саранча

Долго тянулся переход вокруг Африки, без особых происшествий, кроме одного. На судно села туча саранчи! Это были очень крупные кузнечики длиной сантиметров 7 – 8.

Они были толстым слоем везде… Мы задраили все двери и люки. Под ногами противно хрустели эти кузнечики…. Из любопытства я надел брезентовую рукавицу и взял одного, чтобы принести в каюту и рассмотреть поближе. В каюте я взял длинную парусную иглу и приколол его к дощечке, вбив иглу молотком.. Каково же было мое удивление, когда этот кузнечик уперся лапами и выдернув иглу, буквально выстрелил свое тело, чуть не попав мне в лоб! Я с трудом поймал его и посадил уже, вбив гвоздь. Кузнечик как кузнечик, только большой…. Однако когда я поднес к нему ему спичку, он своими челюстями стал с неимоверной быстротой легкостью жевать ее и через минуту спичка была разжевана и съедена. Вот тогда я и понял, какая это страшная сила, если принять во внимание что их в стае миллионы…. Они просто опустошают поля ….

Бора

Пройдя Гибралтарский пролив, бурное Средиземное и оказавшееся неожиданно совсем маленьким Черное море, мы наконец оказались на рейде Новороссийска. После оформления властями мы пошли на швартовку. Вскоре были открыли трюма и началась выгрузка. После работы, вечером мы, то есть пара матросов и я, пошли в город.

Так было приятно походить по зеленому парку. А еще… Мы зашли в гастроном чтобы купить чего-нибудь вкусненького, сигарет и тут я увидел как в молочном отделе продают на разлив молоко…. Ох, как же я захотел того молока!!! И вот, поняв нас, продавец нашла где-то у себя в подсобке трехлитровую банку, налила и мы выпили ее до дна! Это было просто потрясающе вкусно! На следующий день все было как обычно, день мы работали, а вечером собирались сходить и посидеть в местном ресторанчике, но увольнение было закрыто. На судно поступило штормовое предупреждение. Часа три мы заводили дополнительные швартовные концы, причем столько, что мне стало смешно - все это казалось таким нелепым и лишним… Подул ветер, но он был просто крепким, ничего необычного…

Среди ночи я проснулся от какой-то непонятной дрожи. Судно содрогалось, через полуоткрытый иллюминатор доносился рев. Выглянув, я увидел что море было сплошь покрыто слоем пены. Ветер ревел непрерывно. Тут раздался стук в дверь и голос плотника:

- Подъем, быстро на корму!

Я стал быстро одеваться. Тут же по трансляции раздалась команда: «Палубной команде срочно выйти на места по швартовому расписанию!

На палубе был ад! Ветер был такой силы, что тяжело было дышать. В воздухе неслась водяная пыль, срываемая с пены на воде. Судно сильно оттянуло от причала и часть толстенных швартовных канатов уже полопалась. Оставшиеся были натянуты как струна и трещали, угрожая лопнуть… Вскоре к борту подошли два буксира и работая на полной мощности, стали пытаться прижать судно к причалу. Это удавалось им с большим трудом… Концы перестали трещать, но полностью к причалу судно прижать не удавалось.

Тем временем мы подавали еще концы. Так мы бились, все мокрые и усталые, до утра. Как только начало чуть светать, ветер стал стихать, а через час совсем стих. Буксиры ушли, а мы, возбужденные происшедшим, пошли в столовую и долго там пили чай, обсуждая происшедшее. Это была знаменитая и таинственная новороссийская «бора» или «норд-ост», который внезапно появляется и так же внезапно стихает. В природе этого ветра до сих пор далеко не все понятно … Предсказать не всегда удается. Зачастую после нескольких часов такого ветра остаются тяжелые последствия - выброшенные на скалы суда, затонувшие у причалов катера и так далее.

(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)