Трубка как ответ за Чайковского

Как-то само собой получилось, что через пару кругов, то есть через полгода у меня образовалось довольно много друзей в Штатах. Это были как русского, так и нерусского происхождения люди. В основном из тех, с кем приходилось общаться по работе.

В Сиэтле мы сдружились с довольно молодым стивидором (менеджер, обеспечивающий грузовые работы в порту на определенных причалах). Что меня в нем поразило с первой встречи - его абсолютная свобода от каких-либо комплексов. Если он чего-нибудь делал, то делал именно так, как привык это делать, не взирая на то, находится рядом кто-нибудь или нет. Мне было симпатично, но вначале несколько непонятно его увлечение классической музыкой. Дома у него стояла громадная стереосистема и сотни пластинок с Чайковским, Григом, Рахманиновым.

В очередной заход во Владивосток, в музыкальном отделе нашего ГУМа я совершенно случайно увидел на полке коробку с красивой этикеткой на английском языке. Это оказался подарочный экспортный набор. Как он оказался в нашем совершенно недоступном для иностранцев городе, не знаю. Мысль тут же сработала и я его купил.

Через месяц я вручил подарок моему сиэтлскому другу. Реакция было очень бурная и мне это было приятно. На следующий день он пришел ко мне в каюту, положил на стол небольшую коробку и попросил открыть ее. В коробке была красивая курительная трубка. Предупредив меня, чтобы я не набивал ее пока он не расскажет как и что делать, он ушел. Вечером, как и обещал, он пришел ко мне и очень долго рассказывал и о трубке и о том, как правильно с ней обращаться.

Я узнал, что эта трубка сделана из дерева, которое называется Бриар и растет, кажется на Корсике. Рассказал как ее набивать и раскуривать, как выбирать и готовить табак. А еще - как следить за нужной влажностью табака с помощью коньяка. Одним словом, я заболел этой трубкой! Весь процесс курения трубки в корне отличался от курения сигарет. Трубку невозможно курить на бегу! Она требовала спокойной обстановки, обстоятельного раскладывания причандалов, набивания, разжигания и наслаждения! Одну набивку можно было курить по часу и больше и она не гасла. А какой это был аромат – не пересказать! По всему судну, на всех девяти этажах надстройки стоял сильнейший медовый аромат дорогого табака.

Рашн кока-кола

В очередном рейсе мы везли их Юго-Восточной Азии два трюма сахара-сырца. Выгрузка немного затянулась из-за дождей. Как-то раз мой друг зашел ко мне, сел и как-то необычно для себя стесняясь спросил:

- У тебя есть кока-кола?

- Ну конечно же есть! - ответил я. доставая бутылку из холодильника.

- Да неееет! Рашн кока-кола!

Я долго не мог понять, что он от меня хочет и чем отличается русская кока кола от американской. Наконец он рассказал, что матросы угощают грузчиков напитком желтого цвета, который делают сами и это очень хмельной напиток!

Я все понял и сказал что постараюсь найти такой для него. Когда он ушел от меня, я зашел к стармеху и рассказал о нашем разговоре. Стармех выслушал меня и рассказал свою историю.

Оказалось, что вот уже неделю как он стал замечать, что рабочая бригада в машинном отделении через час-два становится очень веселой, возбужденной. Решив понаблюдать за ними, стармех спускался в машинное отделение и украдкой наблюдая за мотористами, уловил странную закономерность: время от времени они ныряли за вспомогательный двигатель (дизель-генератор, дающий электроэнергию судну). Через минуту они с довольным видом выныривали и уходили.

Стармех зашел туда и не увидел ничего необычного. Внимательно осмотрев палубу, он заметил несколько капель. Потрогав пальцем и поднеся к носу, он мгновенно понял, что это такое! Это была брага! Остальное было делом техники. Подняв одну из плит (стальные крышки, покрывающие палубу в машинном отделении), он обнаружил что горловина маленькой масляной цистерны закрыта на пару болтов. Открыв ее, он был поражен: цистерна емкостью три кубометра была отдраена добела и заполнена почти до краев бражкой! Видимо в нее наносили сахара-сырца, долили воды и все остальное доделала природа. В условиях постоянной качки брага созрела за пару дней!

Посмеявшись, мы взяли в артелке пару трехлитровых банок и стармех вызвал второго механика. Задание было простое: налить в эти банки браги и к вечеру чтобы цистерна была сухой и чистой! И жалко было и необходимо. Нетрезвые люди на судне – быть беде!

Друг мой был в восторге и следующим шагом было - достать рецепт изготовления напитка, в чем задержки не было!

Ужастики

Тоскливо стоять вахту в Штатах вечером. Работ по ночам никаких не ведется, тишина вокруг. В кают-компании работает телевизор. Вечерами идут не очень привлекательные программы, а вот начиная с 23 часов начинаются фильмы. Обычно это старые фильмы, но большинство из них мы не видели и смотрели с удовольствием, особенно комедии. Примерно часа в 2 ночи начинались «ужастики» - фильмы ужасов. Обычно любителей было много, но дело не в том, что всем нравились эти фильмы. Все объяснялось очень просто. Перевод часов сразу на 4 часа из Юго-восточной Азии до Владивостока и затем еще на 7–8 часов до США полностью сбивал наши внутренние часы и у многих начинались бессонницы. Вот и сидели, не в силах спать, у телевизора.

В тот вечер на вахту у трапа в 04.00 заступил новый матрос, чуть больше недели как пришедший на судно. Все было тихо, народ только что выключил телевизор, досмотрев очередной бред с восставшими покойниками и разошелся по каютам. Все было бы нормально, если бы не тот факт, что иллюминатор буфетчицы выходил на палубу в трех метрах от трапа…

Вахтенный бродил возле трапа и вдруг заметил, что иллюминатор у нее открыт и шторка шевелится ветром. Он подошел и увидел, что она сидит на диванчике спиной к иллюминатору. До нее можно было достать рукой. План созрел мгновенно!

Быстро нырнув в «дежурку» (каюту рядом с трапом где хранились всякие вахтенные дела), матрос взял там овчинный тулуп и противогаз. Надев противогаз и тулуп, предварительно вывернув его мехом наружу, он подошел к иллюминатору буфетчицы. Она безмятежно читала какой-то журнал. Он громко вздохнул. Она быстро повернулась и, вскрикнув от ужаса, упала в обморок.

Сначала матросу стало весело. Потом он забеспокоился, так как она лежала и не подавала признаков жизни. А затем он испугался и, поняв, что результат его шутки превзошел самые смелые ожидания, позвонил вахтенному помощнику.

Все дальнейшее происходило как бы в ускоренной перемотке: все носились вокруг, безуспешно пытаясь привести ее в сознание. В конце концов капитан приказал вызвать скорую, что и было сделано. Ее увезли, а капитан начал проводить расследование, которое и показало то, что я рассказал. Капитан молча встал, пошел на камбуз, взял там огромный поварской нож и зашел в кают-компанию. Молча подошел к телевизору и отрезал шнур под самый корешок со словами:

- Тот, кто попробует восстановить шнур, будет иметь дело со мной.

Буфетчицу вернули нам через двое суток с диагнозом «сильнейшее нервное потрясение», с исколотой шприцами попой и счетом на довольно солидную сумму. Она была тиха и медлительна до томности, став полнейшей противоположностью той, которую мы знали до этого. К счастью, действия лекарств скоро прошло и она стала прежней. Матрос же этот так усердно вымаливал у нее прощение, что через год с небольшим они поженились.

Операция «Дичь»

Питание на советских судах того времени не отличалось изобилием. Нормы исходили не из суточных потребностей в витаминах, калориях и ассортименте, а из расчета от 1 руб. 14 коп. до 1 руб. 63коп. на человека в день в зависимости от того каботажный (между советскими портами) это или загранрейс. Хозяйки поймут, о чем я. В результате было много макарон, полугнилая картошка, перемороженые мясо и рыба, да еще минимум овощей и фруктов за границей на нищенские буквально суммы, отпускаемые на закуп продуктов. Только от искусности поваров зависело, как мы питались в море.

Однажды нам подвернулся случай улучшить свой рацион. На переходе из Токио мы проходили район, где работала в то время так называемая Беринговоморская экспедиция. Это недалеко от Алеутских островов, довольно близко к которым мы поднимались по пути на Сиэтл.

Ночью, на вахте, я поймал разговор двух рыбаков по радио и от нечего делать вышел с ними на связь. Поговорив немного, мы выяснили, что у них есть то, что нужно нам, а у нас – то, что нужно им. Это были рыба и картошка! Они предложили нам свежей рыбки в обмен на пару мешков картошки и какое-то количество лука. Я позвонил капитану. Все зависело от него, ведь любые контакты в море – особый момент и это должно происходить только по плану или в случае крайней необходимости. Ни того, ни другого не было, однако капитан принял решение – делаем!

Мы оговорили с рыбаком точку и условия. До точки оставалось еще два часа хода, и он сказал, что за это время сделает замёт. Мы разбудили артельщика, второго механика и старпома и они, подняв нужных им людей, приготовили мотобот и загрузили в него мешки с картошкой и луком. Вскоре показались огни траулера. Мотобота не было больше часа. Когда он вернулся к борту, уже было светло и все, кто вышел на палубу посмотреть на происходящее - ахнули! Мотобот почти до краев был заполнен еще живой рыбой! Это был и глубоководный красный окунь и вкуснейшая «угольная», и огромный палтус, и треска, и еще много другой, не менее вкусной и не всегда известной нам рыбы! Там было больше тонны еще живой рыбы.

Мы выгрузили рыбу и, погрузив в мотобот ящик тропического вина и бутылочку водочки с упаковкой пива для капитана, отправили мотобот с благодарностью к траулеру. А вернулся он с целым мешком неописуемо вкусного балыка угольной! Очень довольные друг другом, капитаны, прощаясь, решили, что мы повторим при случае эту операцию, которая с чьей-то меткой подачи стала носить кодовое название «Дичь». И действительно, мы еще трижды повторяли ее к обоюдному удовольствию экипажей!

Рубашка

Америка многому научила нас. Одна из наук – привычка к точному соблюдению правил и законов. К приходу в порты США судно готовили как будто к серьезнейшей комиссии. В принципе, так оно и было. Как только судно швартовалось к причалу и подавало трап, на борт поднимались представители профсоюза. Они самым придирчивым образом осматривали все! Все выступающие части должны были быть обозначены специальным образом, согласно норм США. Все, что могло стать источником травм, должно быть огорожено и обозначено. Все тросы, механизмы и лебедки отмаркированы с указанием дат всех испытаний и номеров сертификатов. И все это – до одури, пока не будет сделано! Пока они не дадут разрешение, ни один рабочий на судно не поднимется. Согласно законов США, во время грузовых операций никакие работы на палубе не могут производиться. Это нам даже нравилось!

Однажды, когда я был на вахте, заметил, что грузчики что-то долго курят и пьют кофе. Обычно кофейный аппарат приносился сразу же с бригадой и каждый час по 10 минут у них был «кофе-тайм». Этот, однако, затянулся. Я обратился к форману (бригадиру) и он совершенно спокойно объяснил, что они уже 25 минут как прекратили работу, так как на палубе работают члены экипажа. И еще он добавил, что они посидят еще пять минут и покинут борт судна согласно законам штата. Я пулей полетел к трюму и увидел, что второй радист сидит на мачте и ковыряет громкоговоритель. Я не буду здесь приводить весь текст моего довольно эмоционального монолога относительно неправильности его действий, но он меня понял удивительно быстро, и через две минуты грузчики поднялись и направились к трюмам.

Второй случай был сложнее. В очередной заход во Владивосток мы были удивлены, когда капитан собрал всех офицеров. Для стоянки это необычная практика, учитывая большую занятость всех. Он сказал, что профсоюзом докеров против судна выдвинут судебный иск по порту Сан-Франциско. Суть дела в том, что во время последней стоянки в этом порту производились работы на палубе, и при этом пострадал человек. Сумма иска – 700 тыс. долларов. Мы категорически отвергли такое, в один голос заявляя, что не было ничего подобного!

К нашему приходу в Сан-Франциско туда прилетел представитель пароходства. Как выяснилось, у суда были доказательства – фотографии того, как вахтенный матрос с кисточкой в руках что-то подкрашивал у трапа.

Нам показали заявление пострадавшего, в котором говорилось, что он проходил по трапу и на него капнула краска. Он был в любимой своей рубашке, в которой работал уже более десяти лет и это сильно испортило ему настроение. С таким вот настроением он и работал в трюме, в результате чего был невнимателен и как следствие – получил удар кипой каучука по спине. Потом, после ухода судна у него начала болеть спина и он обратился к врачу. Врач сказал ему, что там небольшой синяк и повреждений нет, но в старости это место может начать болеть. Таким образом, рабочий считал что имеет право на компенсацию. Суд выиграл он. Пароходство уплатило ему 500 тыс. долларов за причиненный физический и моральный вред. Виновные в нарушении получили своё – выговоры и лишение премий.

Сила прессы

В один из рейсов, мы вышли из Сиэтла и пошли в канадский Ванкувер. После Ванкувера был американский Портленд. Власти, поднявшиеся на борт, сообщили нам, что экипажу сход на берег запрещен, так как мы не менее чем за месяц до прихода должны сообщать об этом. Никакие доводы о том, что пару дней назад мы были в Сиэтле, не помогали. На все следовал сухой ответ - Нет. Бюрократия в Штатах покруче, чем даже у нас. Сход на берег был разрешен только грузовому помощнику (каковым я и являлся) и от судна я имел право отходить не дальше 50 метров.

Капитан дал мне задание созвониться с эмиграционной службой и я направился в бытовку для грузчиков. Их было там человек двадцать. Я спросил, где телефон, мне указали на него. Долго я названивал по разным номерам, которые мне дали, но безуспешно. Вконец расстроенный, я в сердцах положил трубку на место. Тогда один из грузчиков спросил, нужна ли мне помощь? Я сказал что нужна. Он снял трубку и спросил меня, кого я хочу найти? Я сказал, что руководство иммиграционной службы. Он стал искать в справочнике и потом обратился к остальным – не знает ли кто внутренний портовый номер полиции или иммиграционных властей. И тут я как-то машинально выпалил: «007 скорее всего!»

В то время как раз на пике популярности были серии «Агента 007» и шутка была принята «на ура». И вообще, американцы очень чутки к чувству юмора. Они могут говорить смешные вещи с совершенно серьезным выражением лица и если ты отреагируешь как надо – ты «свой», а если нет, то ты сразу же становишься неинтересен и просто исчезаешь из их поля зрения!

Грузчики оживились и один из них громко сказал, что нечего звонить в иммиграционную или иные какую-то службы, потому что это бесполезно. У него есть другой вариант, более действенный. Тут же он набрал какой-то номер и с кем-то оживленно стал беседовать. Меня же усадили и налив кофе, стали расспрашивать обо всем на свете. Вскоре этот человек положил трубку и сказал, что через пятнадцать минут я увижу что такое сила прессы в Америке!

Я вернулся на судно и доложил капитану. Он пожал плечами и ничего не сказал. Через какое-то время меня вызвали к капитану. Зайдя в его каюту, я увидел, что там полно журналистов и как минимум три камеры. Капитан отвечал на их вопросы. Потом отвечал я. Все это продолжалось минут 15-20, и потом вся эта компания исчезла.

Через два часа началось! К нам приехали какие-то чиновники из мэрии, какие-то депутаты чего-то и представители каких-то организаций и фондов. Машины подкатывали к борту одна за другой. Всех интересовали не какие-то подробности, а как мне показалось – как они выглядят на фоне нашего судна! В полдень приехал вице-мэр Портленда и, выразив свое сожаление перед всеми имеющимися в тот момент камерами и магнитофонами, он пообещал разобраться и уехал. Вместе с ним уехали и все остальные. К концу дня к борту подъехала машина и человек, открыв багажник, сбросил к трапу несколько пачек газет и уехал. Первые страницы привезенных местных газет были украшены всевозможными снимками разных людей на фоне нашего судна и броскими фразами типа «Почему после долгого рейса моряки не могут ступить на землю в свободной стране?» или «И как после этого мы можем говорить о том, что Соединенные Штаты – свободная страна».

Примерно в 23 часа на борт поднялись иммиграционные офицеры и привезли пропуска для экипажа. Извинившись за причиненные неудобства, они уехали.

Засортировка

В том рейсе я допустил коммерческий брак. Погрузив в Мадрасе ящики с орехом кешью и кипы чая для Сан-Франциско, я заложил их пакетами фанеры для Лос-Анджелеса на Филиппинах.. Первым был Сан-Франциско. Перевалка пакетов заняла бы часов 10 и обошлась бы примерно в 100 тысяч долларов. Тупик… Капитан готов был меня разорвать, но я и сам готов был разорваться от отчаяния. Спас стивидор, с которым мы довольно неплохо сдружились. Он сказал, что официально это будет очень дорого и громко, но я могу поговорить с грузчиками. Он взялся договориться с ними, чтобы мне разрешили спуститься в трюм. Так и сделали.

Грузчики (мне повезло - это была белая бригада) обступили меня. Я рассказал им все как есть и сказал, что меня ждут очень большие неприятности. Они помолчали немного и один, старший по возрасту спросил, как я могу их отблагодарить, если они сделают это?

Я растерялся и сказал, что если бы это было в Союзе, то я бы их просто напоил. Они пришли в восторг от этих слов! Мы договорились. В тот день они работали до 17, но после окончания работы перешли на проблемный трюм и до 3 часов ночи сделали все, переложив партии как надо. Договорились о банкете на вечер.

К вечеру повариха наготовила множество всяких закусок, а капитан разрешил мне взять пять бутылок водки в артелке из представительских. Они приехали на трех машинах, и ни один из них не был с пустыми руками. Капитан разрешил накрыть в столовой экипажа. Они вошли в столовую и громогласно выразив свой восторг от увиденного, стали выставлять бутылки с виски, джином, тоником и множество упаковок с пивом. Так что было не совсем понятно, кто кому ставил банкет! Гуляли мы великолепно, до полуночи.

Когда они уже собирались уходить, как-то само получилось, что разговор пошел о кино. А кино на судне крутили именно в столовой. Кто-то из них спросил, что мы смотрим и я рассказал о фильме «Пес Барбос и необычный кросс», который тогда только появился. Учитывая количество выпитого, они потребовали чтобы им показали это фильм! Вызвали моториста, который был киномехаником.

Это надо было видеть их реакцию на фильм! Они буквально катались по палубе, хохоча и визжа от смеха как дети, со всей непосредственностью поведения, столь свойственной американцам. Немного успокоившись, они спросили, могут ли они привести свои семьи завтра, чтобы посмотреть этот фильм? Естественно им было сказано что могут!

Это было начало. С этого дня этот фильм крутился по вечерам по два-три раза, так как не все могли поместиться в столовой. Это же происходило и в следующие рейсы, они смотрели этот фильм снова и снова и приглашали все новых и новых своих друзей. В то время видео еще не существовало. После каждого сеанса в столовой оставались пакеты с виски, много упаковок пива. Этот контакт с грузчиками потом не раз сыграл очень хорошую роль в решении разных проблем.

Ножи

В одном из рейсов мы привезли из Штатов оборудование для геотермической (работающей на вулканическом тепле) электростанции в филиппинский городок, а скорее большое село Табако. Ничего особого, за исключением одного – там были ножи! Оказалось, что ножи, откованные в этом городке, являются такой же знаменитостью как ножи из дамасской стали. Они продавались всюду – и в магазинах и в лавках, и на улицах. Дорогие - золоченые, с резьбой и чернением, в ножнах усыпанных драгоценными камнями и с ручками из слоновой кости или инкрустированного эбенового (черного) или бакаута (железного) дерева). Были простые, даже совсем без рукояток ножи стоимостью две-три пачки сигарет. Кроме ножей было все что режет, колет, ковыряет и копает- множество всевозможных кованых предметов. Стоит ли говорить, что мы набрались всего этого кто сколько хотел.

Особенно поражали ножницы! Я никогда больше не видел такого изобилия всевозможных по размеру, виду, устройству и назначению ножниц! И все они, даже гигантские испытывались путем разрезания тонких нитей ваты или тонкой висящей шелковой нити. Далеко не каждые ножницы режут это, а те – резали великолепно!

Потом, по отходу из порта, мы начали издеваться над ножами, проверяя то, что нам наобещали продавцы. Ножи метались, гнулись, совались в кислоту. Ими рубили гвозди и даже чайные ложки, за что дневальная чуть не побила моториста, поймав его за этим занятием. Ножи соответствовали рекламе и были потрясающего качества, так как не ржавели, не ломались, не зазубривались, и ими можно было бриться даже после разрезания множества листов бумаги, которая тупит ножи безжалостно!

Перед приходом во Владивосток встал вопрос – как это все провести? Провоз в страну оружия, каковым без сомнения являлись большинство ножей, был категорически запрещен. Все было попрятано кто, где и как может.

Как всегда вместе с властями на борт судна поднялся и молодой человек с очень приятной внешностью. Во время досмотра ходить по судну запрещено и все должны находиться в своих каютах. Где ходят, в какой очередности заходят в каюты таможня и остальные – никто не знает. Кагэбэшник зашел ко мне, и после пары обычных фраз сказал, чтобы я достал и отдал ему ножи. Я не успел раскрыть рот, как он сказал, что знает, что я взял два ножа, и я должен их ему отдать, если не хочу неприятностей.

- Опп-а,-подумал я! Ведь я купил не два, а три ножа! Но третий я покупал в компании с другими людьми.

После ухода властей выяснилось, что ножи забирали, точно зная, у кого их сколько, однако не точно. Именно эта неточность и помогла быстро вычислить того, кто обеспечил эту осведомленность кагэбэшника. Больше в рейс с нами он не пошел. Видимо все-таки неглупый …

Дисней-Ленд

По приходу в Лос-Анжелес для членов экипажа организовывались поездки в Дисней-Ленд. Билеты на аттракционы были довольно дороги для нас в те времена (по 10 – 15 долларов, если на посещение всех аттракционов), однако не посетить это место было нельзя. Впечатления были, конечно, потрясающие! Описывать аттракционы и восторги от них не имеет смысла. Главное же мое ощущение было – горечь и грусть оттого, что не могу все это показать своему сыну, которому в то время было 6 лет…

(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)


Рассказы не совсем еще старого капитана