17. А была ли девочка?
Михалыч долго смеялся, выслушав мой рассказ. Успокоившись, он выставил на стол бутылочку вина, достал из холодильника какую-то нарезку, привычные уже булочки и сыр.
- Что же ты удивляешься-то, а? Отработал человек – нужно платить. Все по-честному.
- Как это, отработал? - не понял я.
- Да очень просто! Эти девочки работают здесь, на курорте. Считай, что это сервис для таких, как мы с тобой, одиноких мужиков от местного «Бюро добрых услуг», если такое у них существует, - смеясь, объяснял Михалыч.
- Понял, а э… что такое репеде? Она все время твердила, доконала меня им, - спросил я и тут Михалыч вовсе покатился от смеха.
- Ой, Иваныч, уморил! Это ж она торопила тебя - мол, побыстрее, побыстрее, милок, потому как не один ты здесь такой!
- Вот же, сучка какая! - оценив ситуацию, рассмеялся и я, - давай выпьем, Михалыч. Хочу тост сказать.
- Говори, дорогой, - наливая в стаканы, сказал Михалыч.
- Так вот, хочу я сказать, что они достали уже меня! Во, как достали, - сказал я и провел ребром по шее.
- И кто ж такие будут, что достают тебя?
- Да бабы, Михалыч!
- Свежо звучит и главное - необычно, - снова засмеялся Михалыч.
- Да нет, Михалыч, я серьезно. Ты понимаешь, почему-то так получается, что они все решают за меня. А я кто? Я имею право голоса или нет?
- Ты мне по порядку все расскажи, хорошо? А там и разберемся, что к чему.
- Ладно, - сказал Михалыч, выслушав мой сбивчивый рассказ, - давай выпьем. Чую я, созрел ты уже для того, чтобы узнать об одной житейской мудрости.
- Так я же тост не сказал еще.
- И не нужно. Когда я тебе скажу то, что хочу сказать, тогда и скажешь тост. А сейчас давай просто выпьем. Ну, хотя бы за наш отдых, чтобы в душу был.
- Согласен.
- Так вот, - сказал Михалыч, поставив пустой стакан, - так уж устроен этот мир, что всегда кто-то создает или выискивает проблемы, а кто-то их разрешает. Кто-то решает, что делать и делает, а кто-то просто делает то, что ему сказали. И так – во всем. Одни решают, а другие исполняют. Именно на этом и держится должный порядок на этом свете. Весь бардак начинается тогда, когда те, которые по своему положению обязаны принимать решения, начинают уклоняться от этого, а те, которые должны исполнять решения, начинают их принимать… Вот и Создатель наш, он создал нас, мужчин для того, чтобы нести ответственность за все происходящее на земле, а ответственность как раз и подразумевает принятие решений - куда идти, что и как делать. Мужчина решает, кто будет его женой. Правда, это довольно спорный вопрос, чаще выбирают все-таки женщины, но если они умные, то делают это так тонко, что мужчины и не подозревают, что это их выбрали, а не они! Мужчина решает, куда он приведет жену и где она родит его детей. Это его задача – придумать, как обеспечить жену и детей, и исполнить это.
Думаешь, женщине обидно такое разделение? Да нисколько! На ней лежит задача, которая нам, мужикам, не под силу. Хоть расшибись, хоть лопни от усилий, а родить человека ты не сможешь! Одна эта задача, даже если она ничего больше не сможет сделать, уже оправдывает ее пребывание здесь. Дав ей такую миссию, Господь освободил ее от много другого, передав это нам, мужикам. Заодно он передал нам и ответственность за нее, то есть принятие основных решений, определяющих ее жизнь.
Вот, с тех самых пор, как это все случилось, женщина и подбирает себе такого мужика, который сумеет быть таким вот, ответственным за нее, то есть сильным и умным. Ты думаешь, легко выбрать такого? На словах-то мы все такие – мужественные и самостоятельные. Попробуй, разберись, так это или нет? А женщины, они же хитрющие до невозможности, взяли и придумали, как выбирать себе мужчину! Давно придумали, в крови у них это, через гены и передается эта хитрость.
Делают они это, но даже сами не догадываются о том, что используют древнее и безотказное оружие. Все очень просто. Видит она перед собой мужика. Сначала влюбляется, смотрит и слушает. Дает ему показаться - покрасоваться да похвастать. Потом, если он прошел через эту стадию и не надоел, она начинает еще больше влюбляться в него, но начинающие работать инстинкты заставляют ее взглянуть на него уже повнимательнее - чем дышит и как на все смотрит.
- Ну ладно, Михалыч, я все понимаю, но при чем тут моя проблема?
- Да-да, сейчас как раз о проблеме. А все дело в том, что я не сказал тебе, в чем заключается сам метод обследования, а затем и воспитания нас, мужчин, женщинами. В этом-то и есть ключ твоей проблемы.
- Ну, говори же, Михалыч, не томи!
- Так вот, главный их метод – это выяснение гибкости и крепости нашего хребта! Как только женщина понимает, что нравится подходящему ей мужчине и он не только готов ей кое-что позволять, но даже разрешает покомандовать собой, она тут же делает первый шаг наверх. Для начала запрыгнет на спину. Покатавшись там немного, переберется выше. Потом - на плечи. Посидев на плечах - на голову… Ей крайне важно узнать, где находится тот предел, та высота, до которой ты ее допустишь, выше которой - сбросишь? Кстати, сброшенная, она не расшибется и не уйдет в сторону! Она встанет, отряхнется и нежнейшими лапками, целуя и преданно глядя тебе в глаза, загладит - залижет твою ранку, которую натерла или нацарапала там, где сидела.
Успокоившись, она живет нормально какое-то время. Потом начинает снова проверять – все ли так, а может быть, она что-то недопроверила, упустила? И так – всю жизнь, карабкаясь и падая, женщины ищут в мужчинах твердый стержень, на который можно опереться…
- А если она не найдет такого стержня в нем?
- Если не найдет такого стержня, она начинает мучить мужика, издеваться над ним, гнуть и причинять боль до тех пор, пока он не взорвется и не скинет ее с насиженной высоты, но при этом у него вырастет стержень. И она это почувствует! Если же не взорвется он, то сорвется она и найдет себе любовника, а то и вовсе уйдет от него.
- А если предел его совсем низко расположен и ей не удастся покататься на нем?
- Тогда она либо успокоится и будет себе счастливо ворковать над ним, детьми и кастрюлями, либо просто уйдет от него, прекрасно понимая, что никогда не сможет смириться со своим придавленным, пусть и золотым покрывалом, состоянием.
- Так выходит, что Лиза не нашла во мне предела и потому уехала?
- Похоже, что так.
- Интересно… А разве она испытывала меня? А впрочем… Да, похоже, твоя теория работает, Михалыч…
- А это и не моя теория вовсе. Мне все это еще дед мой рассказывал, а ему – его дед, наверное. Не знаю.
- Ну, хорошо, а как же Аленушка?
- А с ней, во - первых, еще и не понятно, что и как! А во - вторых, судя по твоему рассказу, она просто почувствовала твою слабость. Ему – «не иди, не провожай», а он и не идет. Мало ли, что она сказала?! Она говорила одно, а думала совсем другое. Она же ждала твоего решения, милок! Ты должен был решить, идти тебе или не идти, провожать или не провожать! Вот ты и решил – не провожать, а оттуда и ее решение пошло. Смекаешь? Однако же, это только одна версия, а их может быть сколько угодно, ведь мы ничего о ней не знаем…
- Да… Михалыч… добиваешь ты меня…
- Что ты, Иваныч! Учу я тебя, а не добиваю! Учу быть мужиком, а не бабой в штанах. А ты слушай и думай, думай, думай!
- Ну и озадачил ты меня. Так, того и гляди, эту «репеде» тоже оправдывать начнешь!
- Ага, - рассмеялся Михалыч, - уже делаю это! Не девка, а огонь просто! Так ювелирно обнаружить созревшего клиента и обработать его, погоняя, в стахановские сроки и за хорошую сумму – не каждая так сможет!
- Ладно, Михалыч, что уж теперь! Давай, я все же тост скажу. Налей! А выпить я предлагаю за настоящих мужиков и, в частности, за тебя. Я рад, что жизнь свела меня с тобой.
- Спасибо, Иваныч! Однако, ты это что, прощаешься со мной, что ли? Впереди еще две недели, прощаться будем потом! Кстати, завтра мясо едем есть?
- А как же! Конечно же, едем. Чур, завтра я плачу!
- Договорились!
Постепенно, день за днем, мы привыкли к отдыху и втянулись в ритм - через день ездили на мясо, правда, так серьезно, как в первый раз, уже не объедались. Загорали на пляжах, пили прекрасные виноградные вина и не менее замечательный кофе. Пару раз съездили на какие-то экскурсии. Одним словом, все было бы прекрасно, если бы не одно но.
Чем больше я отдыхал и чем реже вспоминал о работе, тем тоскливей становилось по вечерам, когда оставался один, наедине со своими мыслями. Все было в моей жизни хорошо, но хотелось гораздо большего и постепенно складывалось понимание, чего именно мне не хватает. Все у меня было - родной дом с любящими родителями, любимая работа и неплохая карьера в ней.
Не было у меня главного - своего дома, своей семьи. И как только я понял это, тут же возник образ Аленки… Почему она, что в ней такого, думал я. Всего лишь, так вот совпало, что попался я ей в нужную минуту, да и мне тоже нужно было что-то такое, чтобы разбить начинающуюся депрессию. И что я получил? Еще худшую депрессию! Так что же мне делать? Искать третью, чтобы вышибла этих двух?! А хочу ли я выбить их из своей головы? Не знаю. Не думаю, чтобы я хотел этого. Обе они были в моем сердце, но каждая по - своему. Если Лида была чем-то недосягаемо-мистическим и эфемерным, как солнечный луч, который выглянул из-за туч, пригрел и тут же снова исчез. Я не мог представить себе, как бы я с ней жил мужем и женой… С Аленкой все было иначе. У меня было стойкое ощущение, что мы с ней были знакомы не два часа, а всю жизнь. Это было одновременно и смешно, и серьезно. Я уже не сомневался, хочу ли я снова ее увидеть. Я знал это точно. Я очень хотел ее увидеть. Очень.
Последние дни стали пыткой. Ничего уже не хотелось – ни солнца, ни вина, ни пляжей, ни пива с мясом. Домой, только домой! Даже в длительном рейсе я так не ждал возвращения домой.
И поезд еле тащился, и самолет не летел, а крался, раздражая медленно плывущими внизу облаками. Такси из аэропорта ползло как черепаха. И этот таксист, на мою голову попался… Ну чего молчит? Сказал бы что-нибудь, что ли, а то волком смотрит. Такому разве можно с людьми работать?
Владивосток, наконец-то! Вторая речка. Здесь – поворот направо. Там ждут меня родители.
- Едем прямо, шеф!
- Ты же говорил, что до Второй Речки.
- Я передумал, едем на Эгершельд. Плачу два тарифа.
- Так бы сразу и сказал. Никаких проблем, да хоть на Луну!
В карантинном отделе дежурила другая смена. Заведующая не захотела даже и слышать о том, чтобы дать мне какую-нибудь информацию. Больше часа пытался выяснить у дежурных врачей адрес или телефон Нины Андреевны. Оказалось, что телефона у нее нет, а адрес все же дали. Пообещав всем шампанское, лечу вниз, к такси.
Через двадцать минут подъезжаем к дому. Поднимаюсь на третий этаж. Жму на кнопку. Цыпленком защебетал звонок. Тишина. Звоню еще. Опять тишина. Никого дома нет… Медленно пошел вниз. Что делать? Оставить записку? Приехать вечером? Выхожу из подъезда и попадаю в объятья Нины Андреевны.
- Ой, а кто это к нам забрел, а? Какими такими судьбами? Не иначе, зазнобу здесь завел, да? Ну-ка признавайся!
- Ох, Нина Андреевна, дорогая, завел одну и она сейчас передо мной, - в тон ей отвечаю я.
- Так я и поверила, что такой молоденький, такой славненький и такой загорелый на южном солнце морячок сохнет по мне, - от души веселилась она, - однако же, чтобы, не дай Бог, не пролететь, я приглашаю вас на чаёк.
- Я бы с удовольствием, дорогая Нина Андреевна, но не могу – такси ждет и счетчик крутится как сумасшедший, потому как я его вдвойне раскрутил от самого аэропорта.
- Понимаю. Понимаю и то, зачем я понадобилась. И, не скрою, очень рада – я надеялась, что увижу вас еще раз. Значит, не напрасно. Итак, прежде чем я смогу принять решение, дать вам адрес Танюшки или нет, я должна с вами поговорить. Сейчас, наспех, мы этого делать не будем. Я жду вас завтра, к обеду. Приезжайте - поговорим. А сейчас езжайте домой, отдохните, приведите свои мысли в порядок. Завтра они вам понадобятся.
- Только одно слово - она в городе или нет?
- Все только завтра, сегодня на эту тему я больше не буду разговаривать. Не обижайтесь.
- Хорошо, Нина Андреевна. Завтра к полудню я буду у вас. До свидания!
- Всего хорошего, Алексей, - улыбнулась она и помахала мне ручкой.
-А теперь – домой, на Вторую Речку, шеф!- влетев в машину, весело скомандовал я.
- Ну что, все срослось как надо?
- Пока нет, но появилась надежда.
- И то – хлеб, - одобрительно буркнул, трогаясь, водитель.
Умиротворенный и уже уверенный в том, что все будет хорошо, я с удовольствием болтал с водителем. Оказалось, что он сам с Украины, да и в Румынии бывал. И вообще, он оказался очень интересным человеком.
Вечером, сидя в кресле и невидящим взглядом уставившись в телевизор, я все думал, думал, думал. А правильно ли я делаю? Допустим, я найду ее. Что я ей скажу, что предложу? Что люблю ее и приглашаю жить к родителям? А люблю ли я ее? А что такое любовь? И вообще, как любят и что при этом чувствуют? Есть такие признаки, по которым можно точно определить, что любишь человека или наоборот, не любишь? Голова пухла от всего этого. Жалко, что Михалыча нет рядом – с ним можно было бы поговорить обо всем этом. Родители… А разве можно с родителями об этом? Наверное, все же можно. Я тут же представил себе встревоженное, озабоченное лицо мамы и ироничное – отца и мысль об этом испарилась сама по себе. Я не смогу – это точно. Ладно, утро вечера мудренее, решил я и пошел спать. Заснул далеко не сразу.
Утром я проснулся от громкого щебетанья какой-то птахи и яркого солнца в комнате. Балконная дверь была открыта, и в комнате пахло морем и еще какой-то свежестью. Вскочив с дивана, вышел на балкон. Синее, спокойное море и такое же небо, белый след несущейся моторки и несколько яхт на горизонте. Все это создавало ослепительное ощущение легкости в дополнение к чувству свободы на душе. Той свободы, что возникает в результате принятого решения. И, чем труднее решение, тем глубже это ощущение. Я уже знал все, что скажу ей, если мы встретимся.
Знакомая дверь и знакомый уже цыплячий писк.
- Иду, иду!
Пошумев замками, Нина Андреевна распахнула передо мной дверь. Она была в узких сереньких брюках и яркой кофточке, очень домашняя и какая-то вся светящаяся. А может быть, это я светился, а в ней отражалось мое свечение?
- Ой, спаси-ибо! – с чувством пропела она, принимая от меня три розочки, которые я выискивал по всему городу, - проходите, будем пить чай. Я напекла вкусных пирожков с повидлом. Они еще горячие.
Обычная, стандартная двухкомнатная квартира из тех, которые называли «малометражками». В комнате, куда она пригласила меня, все было таким знакомым, как будто я уже бывал здесь. Большая стенка темной полировки. Точно такую же год назад я помогал устанавливать своим родителям. Диван с деревянной полкой во всю спинку, которая поднимается и там прячется постель. Сегодня ночью я спал на таком же. Круглый раздвижной стол с четырьмя стульями и черно-белый телевизор на тонких ножках с белой кружевной салфеткой на нем.
На всем в комнате лежала печать того, что квартира эта чисто женская. Салфеточки, вазочки, статуэточки, разложенные и расставленные так, как только женщины могут это сделать. Мужчины такие вещи не расставляют, а выстраивают по какой-то логике. Разницу сразу видно!
Все блестит какой-то стерильной, даже несколько излишней, если так можно сказать, чистотой и порядком. Белое сверкает белизной, черное – чернотой… И запах в квартире был женский. Так пахнут женские каюты на судах – чистым, только что выглаженным бельем и какой-то, почти неуловимой смесью кремо - парфюмерных ароматов. Очень чувствовалось, что мужчины бывают здесь крайне редко, а может быть, даже и вовсе не бывают. Разглядывая стенку, обратил внимание на то, что на полках за стеклом не было обычных для того времени хрустальных салатниц и рюмок. Вместо них стояли чайные пары, да большие раковины и кораллы, явно подаренные моряками.
Пирожки были просто замечательные – маленькие, пухлые, румяные и потрясающе вкусные. И чай был заварен мастерски! Мы пили чай и перекидывались ничего не значащими фразами, не зная, с чего начать. Видимо, сделать это должен был я.
- Нина Андреевна, где Таня? - просто спросил ее я.
- Зачем вам нужно это знать?
- Я хочу ее увидеть.
- Зачем?
- Не знаю.
- И это – аргумент?
- Я действительно не знаю, зачем мне это нужно, но я совершенно не сомневаюсь в том, что не могу без этого спокойно жить дальше. Мне очень нужно ее увидеть.
- А если я скажу, что у меня нет ее адреса?
- Я вам не поверю.
- И все же, разве такого не может быть?
- Может. Тогда я и без вас найду ее, - вскипая, сказал я и уже собрался было встать, но она остановила меня жестом.
- Не сердись, Алексей. Я вижу, что тебе действительно нужно встретиться с ней. Я верю тебе. Вот не знаю почему, но я действительно тебе верю. Еще утром не верила, а сейчас… Странно это для меня.
- Спасибо, Нина Андреевна. И все же, где она?
- Она сейчас далеко, но после того, как я позвоню ей, она тебе сама позвонит. Дай номер своего домашнего телефона. Сегодня же вечером и позвоню. Она обязательно тебе позвонит, я обещаю.
- Спасибо, Нина Андреевна, я буду ждать.
- Хорошо, Алеша, иди и отдыхай спокойно. Все будет хорошо. Если что будет нужно – позвони мне на работу. Если меня не будет – мне передадут и я тебе перезвоню. Номер твой у меня теперь есть.
- До свидания, - сказал я, прощаясь у двери. Неожиданно для себя, впервые в жизни я поцеловал протянутую мне руку.
- До свидания, Алеша.
Спускаясь по лестнице, затылком чувствовал ее взгляд. Выйдя из подъезда, зажмурился как кот, от удовольствия. Яркое солнце, ласковый ветерок. Что еще нужно для счастья душе, которая и без этого поет?
Звонок раздался только через два дня, когда я начал уже переживать. Дома кроме меня никого не было.
- Привет, это Таня.
- Здравствуй, Аленушка.
- Нина Андреевна сказала, что ты хотел меня слышать.
- Да, я очень хотел и сейчас хочу и слышать, и видеть тебя.
- Зачем?
- Я не могу это сказать так вот, по телефону. Да и вообще, не знаю что сказать…
- Сколько еще ты будешь отдыхать?
- Практически, еще два месяца.
- Ты отдыхай спокойно, а я через две недели приеду, а тогда и поговорим, хорошо?
- Ты думаешь, я смогу дождаться? Я здесь места себе не нахожу. А никак нельзя ускорить приезд?
- Нет, нельзя. Захочешь дождаться – дождешься, а не дождешься – значит так нужно было.
- А хочешь, я к тебе приеду?
- Нет, я этого не хочу.
- Ну, вот… Аленушка, поверь, я действительно очень хочу встретиться с тобой.
- А я тебе верю, Алеша. Ты просто дождись меня и все, это же так просто! Суждено нам будет – встретимся, а нет, так на нет и суда нет.
- Хорошо, Аленушка, я дождусь, ты не сомневайся!
- Прощай, Алеша.
- До встречи, Аленушка!
После этого разговора я как-то успокоился. По своей натуре, я не из тех, кто бегает по горам или сплавляется по рекам. Именно поэтому всегда и с удовольствием читал книги. А еще, мама выписывала «Роман-Газету» и я, что называется взахлеб, читал все, что там публиковалось. За то время, что меня не было, поднакопилось много журналов. Было чем заняться! Пару раз встретился с друзьями, попили пиво в пивбаре. Взгрустнул, вспомнив то мясо на рынке.
Вечером, через пять дней после разговора в дверь позвонили.
- Алексей Иванович?
- Да, я.
- Добрый вечер, вам повестка из кадров. Завтра утром вас ждут.
- Понял, спасибо. А не в курсе, что там такое случилось?
- Да нет, я вообще из другой группы, механик.
- Все понял, спасибо. Буду.
И что они там еще могли придумать? Почему-то я разволновался. Ладно, утро вечера мудренее. Все равно, не отгадаю.
- А вот и Алексей, свет - Иванович собственной персоной, - молод и холён, да умом силен!
- Ага, всю головную мышцу уже перетрудил - все никак не могу придумать, зачем звал, начальник?
- А что, страшно?
- Ну конечно же, страшно.
- Ага, значит уважаешь! Это хорошо, начальство нужно уважать!
Я сел на стул, ожидая чего-то такого…
- Как отдохнул? Не пожалел, что поехал по путевке?
- Замечательно! Ни в коем случае – отличная поездка получилась, что надо!
- Ну, вот и хорошо. Отдохнул, а теперь нужно поработать.
- Так мне же еще два месяца вроде бы как…
- Знаю, мил друг, но труба зовет. Что поделаешь, жизнь - такая штука. Подготовил тут замену одному э… человеку, а она взяла, да и поломала себе ногу, редиска. А больше и некого послать. Все или разъехались или в по морям разбежались, а человеку позарез нужно на берег. И что мне прикажешь делать? Вот именно, делать нечего, вот и выдернул я тебя. Как тебе моя история? Разжалобил хоть чуток?
- Еще как разжалобил…
- И?
- А что за пароход?
- Хороший пароход, всем пароходам пароход, белый - пребелый и доверху набит отборнейшими снегурочками!
- Вот только снегурочек мне сейчас и не хватало…
- Ну вот, я ему шанс даю подружку подыскать, а он кочевряжится!
- Да вроде бы, как и подыскал…
- А вот это мы как раз и проверим, чего ты там подыскал. На пассажирах у нас ух, какие девочки работают! Чуть щелочку заметят – мигом расковыряют ее так, что заходи – не хочу! Ну, да ладно, а что это я пугаю тебя, а? Я же уговаривать должен!
- Когда и где судно будет?
- Как это, когда? Уже сутки, как стоит на тридцатом причале. Через двое суток отход. Как раз успеваешь все документы сделать. Так что, вперед и с песней! А уж за мной не заржавеет! Я запомню эту жертву и отплачу добром. Веришь?
- Да верю, верю я
- Вот и славненько. Ты посиди чуток, пока я тебе направление и «бегунок» выпишу.
Вот так поворот. И что делать? Отказаться нельзя – я уже дал согласие. Остается только предупредить… И что она подумает? Что бы ни подумала, ничего не изменить. Да и она вполне умная женщина, чтобы понять, что я не мог отказаться. Вот не мог и все тут, потому что это моя работа.
Начался обычный при новом назначении на судно, бег с препятствиями по кабинетам. Один из маршрутов пролегал мимо карантинной службы. Захожу туда в надежде, что Нина Андреевна там. Мне повезло и она действительно была там.
- Мой ты дорогой, вот и славненько все сложилось! – воскликнула она, выслушав меня.
- Я не понял, вы рады тому, что я не встречусь с ней? – изумленно воскликнул я.
- Нет, Алеша, я рада тому, что у тебя будет великолепная, просто потрясающая возможность проверить себя и свои чувства.
- А что их проверять, если я и так…
- Ну, не скажи, Алешенька! Вот когда вернешься, мы с тобой поговорим на эту тему, хорошо? А Танюше я все передам и объясню, не беспокойся. Гарантировать положительный результат с ее стороны я не буду, как не можешь его гарантировать и ты со своей стороны. Так что, иди спокойно в море, а там – будь что будет. Жизнь и время все расставят по своим местам. Единственно, что я хочу тебе сказать – не криви душой перед самим собой и, если почувствуешь, что все прошло и ты остыл, просто не появляйся снова и все. Забудь обо всем, что случилось здесь с тобой.
- Я вернусь, Нина Андреевна! Я это чувствую и знаю.
- Иди, Алеша. Иди и спокойно работай. Попутных тебе ветров!
- Спасибо вам! Я вернусь!
- Иди!
И вот, бег закончен и утром, с чемоданом в руках, выхожу из такси. В порт заходить не нужно, причал открыт и находится в самом центре города, недалеко от морского вокзала. Мое судно ошвартовано кормой. Корпус свеженький, белоснежный. Голубая ватерлиния четко, ровненько отбита. Цифры осадки четко обведены чернью. Боцман на этом судне - что надо! На самой корме красиво выведено «Вера Марецкая», а ниже – «Владивосток».
Ну и ладно, поработаем на пассажире. Посмотрим, что это такое и с чем это едят. Другие же работают, почему я не смогу? И вообще - не боги горшки обжигают! Справимся и с этим!
С этими мыслями я и ступил на большую, широкую сходню, поданную с кормы на причал.
- Вы к кому? - остановил меня на борту вахтенный матрос с красно-белой повязкой на рукаве.
- Я пришел сюда работать. Позвоните вахтенному помощнику.
- Понял, - сказал матрос и дал кнопкой на переборке два звонка по судну. Стоим, ждем.
- Алексей, ты ли это? – раздалось у меня за спиной и, обернувшись, я увидел широкую улыбку электромеханика с «Иркутска».
- Я, Сергеич, я самый!
- Привет! Какими судьбами?
- Да обычными, как и все, по направлению пришел.
- И кем?
- Вторым.
- Вот как? Значит, Юрок сматывается? Понятно. Очень даже понятно!
Нашу беседу прервал вышедший на корму человек с погонами второго и повязкой вахтенного помощника.
- Юрок, никак замена тебе пришла? Что так скоропостижно, а? – c ехидцей в голосе спросил электромеханик.
- Значит, так надо, - буркнул в никуда Второй и подал мне руку.
- Алексей, - представился я.
- Юрий, - каким-то бесцветным голосом ответил он, - идем в каюту. Мастера на судне нет, чемодан поставишь и к Чифу зайдем.
- Владимир Иваныч, могу? - стукнув в косяк двери каюты старпома, спросил Второй.
- Заходи.
- Я с заменой.
- Да-а? – удивленно протянул Чиф, - ну что же, замена так замена.
- Алексей, - представился я, протянув старпому направление.
- Ладно, Алексей Иванович, - принимайте дела, а потом разберемся, что к чему. Сегодня нужно все сдать-принять, а завтра с восьми утра приступайте к исполнению. Завтра в девять власти, а в десять – посадка. Обязанности нехитрые, Юрий Михалыч все объяснит.
- Все понял.
- Тогда свободны. Юрий Михалыч, ты до утра на вахте. Третьему напомни, чтобы паспорта сегодня до пятнадцати часов погранцам отнес, а то опять ругаться будут. В портнадзоре отход к восьми должен быть оформлен, пусть пораньше подсуетится.
- Понял, передам, - ответил Второй и мы пошли в каюту.
Часа через два все необходимое было сказано и передано. Я с удивлением убедился в том, что практически на мне была только обычная штурманская часть, потому как груза на судне не было, если не считать две – три тонны почты. Пассажирами занимался пассажирский помощник. Ну и ладно, попробуем и такую работу, внутренне радовался я, вспоминая горы грузовых документов на предыдущем судне.
Ночевал я дома, а утром, в семь часов уже был на судне, благо остановка электрички рядом с домом, а причал в паре сотен метров от перрона конечной остановки. Спрыгнув с торца перрона, я перешел множество рельсов, дорогу в порт и оказался у тридцатого причала. Одно из стоящих кормой у причала судов - мое.
Вот я и снова перед трапом, как перед прыжком, только на этот раз меня волнует не то, что будет на судне, а то, что оставляю на берегу. Это новое для меня ощущение одновременно и тревожило и как-то странно грело. Я верю, что все будет хорошо. А кто знает, что такое хорошо и что такое плохо? В детском саду стихи В.В.Маяковского все растолковали и долго никаких вопросов не возникало. Кто бы сейчас растолковал, что и как я должен сделать, чтобы не пожалеть никогда об этом? Тишина, нет ответа. Вот то-то и оно. Ну, да и ладно, сами с усами, разберемся помаленьку! А что, собственно, случилось, с чем разбираться? Да и вообще, а была ли девочка?
(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)