Большой

Сколько я себя помню, всегда со мной рядом был Большой. Правда, он не такой, как мы, кошки, он «другой», но зато с ним всегда тепло, он кормил меня сначала с пальца, потом из соски, потом с руки, потом из блюдца. А потом и вообще из специальной посуды. У нас, у кошек, всегда были эти «другие». Они всегда нам служили, всегда нас кормили и ублажали.

Кошки, с которыми я потом общался, мне говорили, что нечего их баловать, пусть знают своё место. Но Большой – он особенный. Я ведь его не завоёвывал, он сам меня выбрал. Я тогда один остался, без матери. Без родины. И я сам слышал, как он своей «другой» про меня говорил потом в какую-то чёрную штуку, что я лучше всех.

Я и сам знаю, что я лучше всех. Мы с ним так породнились! И спали мы потом с ним вместе, я всегда ночью лежал у него на плече. Поближе к загривку. Я ведь хищник! А когда я впервые из дома во двор вышел, там деревья были большие. И кусты. И птицы летали. Я даже поймал одну, она меньше меня была. Вкусная… А ещё мышки и ящерицы. И ещё какие-то, похожие на мышек, но только толстые и невкусные, и глаз у них нет. А потом мы куда-то долго ехали, и я лежал у своего Большого на руках.

Там, куда мы приехали, деревья были только за окном. И птицы там тоже летали, только какие-то не такие. И были там ещё «другие», такие, как мой Большой, но всё равно не такие. Они тоже меня кормили и носили на руках. Но всё равно, лучше всего мне было рядом с моим Большим. И где бы я днём ни засыпал, ночью я всё равно по запаху находил своего Большого и спал с ним. А когда мой Большой садился есть, я всегда был рядом, и Большой всегда давал мне лучшие куски.

А потом я научился к нему на плечо залезать. Удобно. И к шее поближе. Особенно, когда эти «другие» за столом сидят. Тоже, небось, хотят… Дудки им. Один раз я исхитрился и стянул у Большого кусок мяса прямо с какой-то штуки, когда он тащил это мясо себе в пасть. Все «другие» сразу громко закричали, отрывисто, как собаки, но не зло, а наоборот, одобрительно.

И вообще, Большой меня никогда не обижает. Правда, один раз, когда я полез на стол, он меня щёлкнул по уху. Это было не больно, но обидно. Зато я тогда понял, что на стол лазить нельзя. Просто нельзя, и всё. Второй раз он меня по уху щёлкнул, когда я за окно полез. Окно, конечно, высоко находится, но ведь я же не упал! Да и не упаду я никогда, что я, дурак что ли? А там птицы летают…

А один раз Большой дал мне с руки что-то непонятное, красное, но не мясо, и пахло не так.. Но всё равно, я это съел, это же Большой дал, а он плохое не даст. И тогда все «другие» громко закричали: «Клубника, клубника», но опять не зло, а одобрительно. Что ещё за «клубника»? Так что теперь то, что Большой мне даёт с руки, я, конечно, ем, но не всегда с удовольствием. Иногда мне это не нравится. Но что поделаешь...

Большой лучше всех других меня понимает. Когда я к другим подлаживаюсь, начинаю петь разные песни и подставляю голову, они думают, что это я ласкаюсь, и начинают меня гладить. И только Большой понимает, что это я есть хочу.

А ещё та, «другая», которая с моим Большим спит на моей подстилке, иногда хватает меня на руки, носит по дому, качает и в морду ко мне суётся. Это она меня так ласкает. Что она в этом понимает… Но я терплю и не царапаюсь, потому что знаю, что Большой будет недоволен.

Почти никогда не царапаюсь, разве что уж очень надоест. Тогда меня кидают на пол и ругаются. А я-то тут при чём? Их бы так таскали на руках не по делу, как бы это им понравилось? А Большого я почти никогда не царапаю. Правда, когда я сыт и мне хочется поиграть, я гоняюсь за рукой Большого, покусываю и иногда даже вхожу в раж и кусаю сильнее, чем следовало бы. Но я же не виноват, что у них, у дураков этих, у «других», такая кожа тонкая. И шерсти совсем нет… Но всё равно, лучше Большого у меня никого нет.

Иногда Большому бывает не до меня, он куда-то пропадает, и тогда очень скучно. Тогда я сплю на своей подстилке там, где его голова, когда он бывает дома. И никто меня оттуда не сгонит. Попробовали бы! А когда он опять появляется у меня дома, я сплю на своей подстилке рядом с его ногами. Чтобы его другие кошки не увели. Так что с Большим – хорошо! Надо, чтобы у всех кошек в этом мире были такие, как мой Большой, и тогда всё будет хорошо.

(Алексей Амбокадзе)