Первая практика

А после каждого курса у нас была практика. После первого одна часть пошла на пассажирском судне на Камчатку, другая часть – на учебном судне «Меридиан», а мне повезло. Так как у меня было уже свидетельство матроса 1 класса, я пошел на индивидуальную практику матросом. Это был большой танкер «Горький». Рейс был такой же, как и мой первый рейс, в Арктику, до Певека.

Меня сразу поставили на вахту и после нескольких вахт капитан сказал, что я буду старшим рулевым. Сказался мой опыт того рейса, когда я мальчишкой учился стоять на руле. Старший рулевой – это рулевой, который ставится на руль в самых сложных ситуациях – на швартовках, при плавании в узкозтях и тяжелых льдах.

Самое сложное было в Арктике. Мне было доверено самостоятельное плавание во льдах. Это означало, что я сам выбирал путь между льдинами под контролем вахтенного помощника, который тоже смотрел вперед и иногда подсказывал, как лучше пройти, чтобы не коснуться льдин.

Не всегда все удавалось и когда судно крепко касалось льда, содрогаясь всем корпусом, я весь сжимался ожидая реакции помощника и капитана. Реакцией были взгляды их обоих, но этого было вполне достаточно чтобы понять тяжесть содеянного и стараться не повторять этого.

Невезуха

Что такое невезуха? Это когда все, за что бы ни взялся не получается или получается совсем не так, как хотелось бы… Пример такого невезения был перед моими глазами. Одновременно со мной на судно пришел молодой матрос. С самого первого дня у него начались проблемы, одна несуразнее другой…

На первой же вахте вахтенный помощник дал ему распоряжение выбросить окурки из пепельницы. Любой здравомыслящий человек вышел бы на крыло с подветренной стороны и вытряхнул пепельницу. Он сделал иначе. Он вышел на наветренный, правый борт.

Здесь я должен сказать, что на всех судах мира каюта капитана находится с правой стороны надстройки. Дело в том, что судно должно уступать дорогу тому, кого видит справа, если курсы судов пересекаются. Это международные правила, это закон. Именно поэтому капитан должен в любой момент иметь возможность видеть что делается справа.

Так вот, окурки и пепел летят за борт и ветром вносятся в открытый иллюминатор капитанской каюты, прямо на него, сидящего за столом. Не буду описывать реакцию, но этот матрос был переведен на работу на палубу, в команду боцмана. Через день он стал кровным врагом боцмана. Боцман что-то делал в районе брашпиля (лебедка, с помощью которой отдают и выбирают якоря). Этот невезучий бедолага помогал ему. В какой-то момент понадобилось что-то то ли выбить то ли забить и боцман, дав ему огромную кувалду, приказал бить по специальному рубилу с ручкой, которое он держал сам. Размахнувшись с плеча, матрос со всей силы опускает кувалду на… ногу боцмана!

Я не буду здесь приводить ту страстную речь, которую боцман произнес в ознаменование этого события и в честь виновника его, невезучего матроса. Могу лишь заверить, что речь эта была эмоциональна, красочна и изобиловала сочными сравнениями, остроумными метафорами и неожиданными поворотами.

Матрос был определен в подчинение к плотнику (помощник боцмана) и направлен на покрасочные работы. Первое что он сделал – закрасил иллюминатор буфетчицы, которая не преминула устроить по этому поводу скандал, заподозрив в этом признак наличия заговора против нее, потому что она считала себя ужасно умной и красивой и это, по ее мнению, кому-то мешало жить…

Затем он, сидя высоко на подвеске на лобовой переборке (стенке) надстройки, вывернул котелок с белой краской на головы мотористов, вылезших из машинного отделения чтобы погреться на солнышке. Цепь этих невезений продолжалась почти ежедневно, пока не закончилась несчастьем… При выгрузке в порту Певек очень тяжелого громоздкого ящика, стоящего на палубе, он совершенно непонятно как оказался между ящиком и ребром судовой конструкции (шпангоутом), был придавлен, получил серьезную травму и был срочно увезен с судна в госпиталь. Больше я о нем ничего не знаю кроме того, что он остался жив.

Танк

Огромные помещения внутри корпуса судна, предназначенные для налива жидкостей (груза или судовых запасов топлива, масла, воды) называются танки.

На танкере почти весь корпус, за исключением машинного отделения, представляет собой сплошные танки. Потому судно и называется так. Грузы бывают совершенно разные - от нефти, черного густого мазута, который прежде чем грузить или выгружать, разогревают системой паровых трубопроводов до бензина, керосина и даже масла и воды или вина. Мы перевозили мазут, бензин, керосин. После каждого рейса, еще в море танки мылись… Мыли их с помощью специальных моечных машинок, которые опускались в танк на шланге и там, вращаясь, с силой выбрасывали струи кипятка. Грязная вода откачивалась, очищалась, а потом наступала очередь человека. Задача была – собрать на дне, по углам набора корпуса кучки ржавчины, окалины, накопившейся в танке. Работа не из приятных, учитывая тот запах нефтепродуктов, который там все равно оставался…. Я спустился вниз по винтовой лестнице и приступил к работе. Если не считать неудобства - танк был узкий, весь в ребрах шпангоутов, и очень высокий, метров 15 высотой, то работа совсем неплохая. Все было очень просто - собирать в ведро окалину, приносить к центру танка и ссыпать в кучу. Сначала все шло быстро, а потом все медленнее и медленнее…. Чтобы заполнить ведро, нужно было все больше времени. Сверху спускался второй матрос, набирал в ведро окалину из кучи и кто-то вытаскивал его на веревке наверх.

Так мы сделали один танк и заканчивали второй. Занимаясь своим делом, я не видел, как матрос закончил работу и поднялся наверх.

Вывел меня из благодушного спокойствия внезапно раздавшийся шум с силой вырывающийся из толстенной трубы воды. Я мгновенно понял, что это начали наполнять танк забортной водой, принимать балласт. Балласт – это вода, которую заливают в танки для того, чтобы судно было тяжелее и меньше подвергалось влиянию волн и ветра. Не видя самого потока, я видел как вода быстро начала прибывать Я бросился к трапу. С трудом, спотыкаясь, карабкался по крутому, узкому винтовому трапу.

Вода быстро поднималась вслед за мной… Люк сверху был закрыт. Я видел все только в свете шахтерской лампочки на каске. Последние метры я карабкался уже в воде… Сначал по пояс, потом выше и, когда я достиг люка, она была мне по плечи. Я попробовал поднять люк, но это было невозможно – он только чуть-чуть приподнялся. Закрывая его, тот кто это сделал, набросил барашек на замок, но не обжал. Это меня и спасло, дав возможность дышать, стоя полностью в холодной воде. Так бы воздуха не хватило, так как люк представлял собой цилиндрическую возвышенность над палубой и просвет между водой и крышкой был совсем маленьким, примерно сантиметров 10-15… Я не знаю, сколько я так стоял в воде, но думаю минут 30 – 40. Как потом я узнал, дневальная спросила боцмана, почему Студента (так меня звали все) до сих пор нет. Говорят, что боцман побелел, чуть не подавившись борщем и вихрем вылетел из столовой.

Меня вытащили, заставили выпить стакан водки, потом накормили горячим борщем и сильно захмелевшего, уложили спать. Все обошлось нормально.

(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)