Суэцкий канал
Дальнейший путь наш проходил через Суэцкий канал. Первые сутки никого не было видно. Они явно отсыпались. Даже на завтрак и обед пришли далеко не все. На входе в Суэцкий канал нам пришлось ждать своей очереди. Привычной привилегированности, внеочередности положенной линейному судну, у нас в этом рейсе не было. Стояли больше суток. Вскоре на судно прибыл агент. Самое первое, что он выяснил – готов ли «бакшиш»? Дело в том, что при проходе канала практически официально каждый капитан обязан дать агенту блок сигарет, бутылку виски и что-нибудь еще. Если с бакшишем все в порядке, то формальности проходят очень быстро, а если нет, то могут возникнуть самые неожиданные обстоятельства. В нашем случае они не возникли.
После отхода от борта катера с агентом, к борту подошла большая лодка с сидящими в ней людьми. Мы подняли своими грузовыми стрелами лодку на борт. Рядом с лодкой раскинули какие-то тряпки и расположились на них арабы – швартовщики, всего человек 10. Дело в том, что канал довольно узкий и разойтись суда не могут. Посредине канала есть так называемое Горькое озеро, представляющее собой расширение. В нем набиты сваи и к этим сваям суда, идущие караваном в одну сторону, швартуются чтобы пропустить встречный караван.. Именно для того, чтобы завезти концы на сваи и потом отдать их и берутся на борт эти швартовщики.
Вообще, в этих местах народ веселый! Все что можно унести, все помещения, в которые можно попасть, открытые иллюминаторы являются зоной их повышенного интереса. Все, что можно продать, будет откручено, выдрано и унесено! В этот раз им основательно не повезло! Попытка одного из арабов проникнуть в помещение через одну из дверей была пресечена кубинцем, которого поставили охранять дверь. Вторая, более настойчивая попытка прорваться закончилась тем, что его вытолкали. Третья попытка прорваться внаглую, со скандалом втроем была отражена мощными ударами дюжего негра и больше попыток проникнуть в помещения никто не предпринимал.
В канале работали наши, японские, немецкие земснаряды и наши минные тральщики. Это до сих пор продолжались работы по разминированию канала после арабо-израильской войны, о которой напоминали развалины зданий по берегам канала.
Выйдя из канала и сдав лоцмана и швартовщиков, мы двинулись по Средиземному морю к Гибралтарскому проливу. Средиземное море было тихим и ласковым, но оно умеет быть очень жестоким и этим похоже на наши Охотское море и Японское моря. Свирепые ветры буквально за часы разгоняют короткие, очень высокие волны, опасные для небольших судов, которых в этом регионе просто несметное количество.
История полка
Понемногу началось наше знакомство с кубинцами. С утра на обычное утреннее совещание пришли два новых человека – особист-кубинец и военный представитель. Все шло как обычно, только обсуждали необычные вопросы – разворачивание полевого госпиталя и организацию безопасности, патруль.
С госпиталем было просто – он разворачивался на базе нашего. Врачи у них были свои, но и наши не захотели оставаться в стороне и подключились к ним. В дальнейшем там шли и операции и перевязки и просто лечение, а оно было ох как нужно! Дело в том, что это был необычный полк.
Весь состав полка кроме старших офицеров состоял из резервистов… Полк не числился нигде. Его не существовало в списке полков Кубинской Республики. Ни один из воинов этого полка не числился среди военнослужащих. Они вообще нигде не числились официально. А начиналось все одной темной ночью за три года до описываемого рейса.
По всей Кубе в ту ночь ездили сотни грузовиков и люди сидящие в них, тихо стучали в двери домов, называя имена. Вскоре оттуда выходили мужчины и садились в грузовик, который тут же несся дальше. Так по всей Кубе собирались резервисты. Все было как обычно – учения проводились и раньше. С собой нужно было иметь кружку, чашку, ложку и консервированную еду на трое суток. Мужчины привыкли к этому, это было нормальное, обычное требование для мужчин этого возраста – держать наготове такой набор...
Все было как и бывало уже много раз за исключением одного. Их везли не в казармы, как обычно, а в порт, где их ждал пароход. В трюмах были устроены нары. К утру все места на нарах были заполнены и судно отошло от причала. Все люки на палубу были закрыты. Давали только воду. Ночью открывали люки, но выходить на палубу не разрешали. Через три дня их начали кормить, выдавая сухой паек. Через неделю из трюмов были вызваны люди по фамилиям. Это были офицеры-резервисты. Им и была поставлена задача. Так они узнали, что едут на войну между кем-то и кем-то в далекой для них Африке. Кто-то отвоевывал свою свободу и они должны им помочь, так они - интернационалисты. Так сказал Фидель. Главное - никто в этом мире не должен был и подумать о том что они, кубинцы, воюют в Африке…
Уровень революционности на Кубе был в то время такой, что все это было воспринято с пониманием и даже с каким-то энтузиазмом.. Но особенно их успокоило их заверение, что оставшиеся дома семьи будут взяты правительством на особый учет и снабжаться всем необходимым для жизни. Так оно и было. Семьи не имели понятия куда делись их мужья, браться, сыновья. Что либо выяснить не удавалось – люди просто исчезли. В семьи же стали регулярно поступать какие-то продукты и деньги. Это и было весточкой от пропавших. Когда вместо этого начиналась выплата пенсии за потерю кормильца, все было так же ясно…
А еще им было сразу объявлено, что по законам военного времени за нарушение любого приказа выговоров не будет. Практически за любое более или менее серьезное нарушение была одна мера наказания – расстрел. В дальнейшем это и было подтверждено на практике. Писать домой или куда бы то ни было письма категорически запрещалось под угрозой все того же наказания. Так и пролетели эти годы, наполненные войной, грязью, странными приказами. Кубинцы – хорошие воины и по уверениям офицеров, они могли бы спокойно завоевать всю эту страну одним полком, но как только они получали мощный перевес и готовы были рвануться в решающий марш, поступал приказ отступить на отдых. Так и поддерживалась эта тлеющая, перемалывающая время, деньги и человеческие жизни война на одном уровне. Это не могло не деморализовать людей, но для того и существовали суровые законы военного времени и очень доступные женщины в африканских селеньях, чтобы держать все на должном уровне.
Что это были за женщины, я не берусь описывать даже с их рассказов …В результате общения с ними большинство из кубинцев были заражены разными по наименованиям и по степени тяжести венерическими болезнями. Обследование, которое провели их медики на переходе до Кубы показали, что 60 процентов имели ту или иную болячку из этой серии. Так что, не зарастала к нашему госпиталю народная тропа – все они усиленно кололись, чтобы домой вернуться в порядке!
Еще одно послабление состояло в том, что почти все они везли с собой золото. В основном это были самородки различной величины. В этом регионе много золота и полудикие племена эфиопских арабов с удовольствием использовали его как валюту при любых сделках. Оно не очень высокой пробы, но все равно оно – золото и кубинцы за три года поднакопили его кто как и кто сколько сумел. А человек с оружием всегда найдет пути для того, чтобы накопить немного золота, если оно есть вокруг. Командование полка знало об этом и не считало нужным вмешиваться, считая это заслуженной компенсацией для воинов.
Для нас и первое и второе послабления были очень опасным… Прекрасно понимая состояние кубинцев – молодых, сильных и голодных на женскую ласку мужчин, никогда не видавших столько красавиц, собранных в одном месте. В свою очередь молодые, неопытные в подавляющей свое массе девчонки под напором матерых, сильных, горячих, в большинстве своем своеобразно красивых и имеющих на руках золото мужчин могли и не устоять.
Нужно было что-то с этим делать и мы срочно распространили среди экипажа сведения о большой вероятности наличия венерических заболеваний среди пассажиров. Это помогло. Уж не знаю насколько, но помогло.
Жизнь на судне потихоньку входила в нормальное русло. Кубинцы были довольно спокойны, отдыхали, смотрели фильмы. Кормили их очень хорошо, и даже с ромом на обед.
Канары
Судно наше, как я уже не раз говорил, не может делать очень большие переходы без пополнения запасов топлива и воды. Именно это мы и собирались сделать, для чего курс был проложен на Канарские острова, в порт Санта Круз Де Тенерифе. К приходу было оговорено все. Экипаж решено увольнять на берег, для чего была проведена работа по предотвращению неразглашения и т.д. Кубинцам сход на берег был запрещен. Также им было запрещено выходить на открытые палубы и открывать иллюминаторы.
На входе в порт мы получили шок! Мы проходили мимо одесского пассажирского парохода, стоящего у причала и с его борта нас приветствовали люди из… нашего бывшего стафа, с которыми мы недавно так трогательно прощались!
Когда на следующий день они пришли к нам в гости, кубинцам по маршруту их передвижения запретили выходить из кают… Общались в каюте пассажирского помощника. Была радость встречи, пара тостов за то как мы работали. И все-таки Каролина, главная в стафе, на прощание сквозь слезы задала вопрос, который ее видимо давно мучал: «А чем вы их развлекаете? Или они в перерывах между сном и питанием маршируют по палубам?»
Народ с удовольствием вышел в город. После долгого перерыва хорошо было прогуляться. Кроме того, все было очень дешево. Как в Сингапуре или Гонконге, во многих магазинах прекрасно говорили по-русски. Здесь это объяснялось тем, что они детьми побывали в СССР. Это были дети испанцев, вывезенных в конце тридцатых и вернувшиеся на родину после падения режима Франко в Испании.
Большая неожиданность ждала меня в одном из таких магазинов, называвшемся традиционно «Миша». На стене висела бумажка с текстом на русском языке: «Расписание заходов судов». Одним из судов был «Ф.Шаляпин» и там, кроме этого захода, был проставлен еще один. Я запомнил дату и решил подначить представителя Минобороны на очередном совещании. В тот вечер пошутить не удалось, а ночью произошел
Инцидент
На совещании особист доложил, что патрулем ночью арестован кубинец, который пытался изнасиловать нашу девчонку. При этом особист попросил нас особенно не обращать внимание на отщепенца, потому что не все кубинцы такие. Они по выходу из порта вечером его убьют. Именно этими словами он это и сказал.
Первым очнулся от шока капитан и переспросил, что они сделают. Особист подтвердил свои слова и сказал, что как только судно выйдет из порта, его выведут на корму и расстреляют. Тогда капитан тихо сказал чтобы немедленно привели сюда эту девочку. Так и было сделано. Капитан сказал ей, что прежде чем она начнет рассказывать как было дело, она должна выслушать кубинского офицера. Выслушав, девочка впала в истерику, но ей дали воды и сказали, что ей придется говорить правду, иначе все будет как сказал кубинец.
Как мы и подозревали, это не было попыткой изнасилования. Она долго и постепенно его завлекала и так как в эту ночь должна была остаться одна в каюту, то пригласила его. Он пришел и все бы было нормально, но кто-то увидел как он прокрался в каюту и постучал в дверь – все ли у нее нормально! Она в ответ, от испуга, стала кричать. Немедленно был вызван патруль …
Услыхав все это, капитан сказал, что сделает все для спасения парня, но если ему это не удастся, он заставит ее быть там, на месте приведения приговора в исполнение и смотреть на все своими глазами. К счастью, кубинское командование с удовольствием пошло навстречу и освободило перепуганного негра из-под ареста.
Тогда я и решил, что теперь – самый момент и с максимально невинным видом спросил у представителя, действительно ли мы еще раз зайдем в Санта-Крус с кубинцами такого-то числа? Он, а вслед за ним и кубинец даже побелели от неожиданности!
Реакция мгновенная: колючие глаза, тихий голос и вопрос «Кто Вам дал эту информацию?» с интонацией, подразумевающей намек на начало великих неприятностей у меня и у давшего мне эту информацию, на долгие годы вперед! Мне доставило огромное удовольствие сообщить им, что эта информация есть во всех лавках города Санта Крус и об этом знают все на нашем судне, а вот теперь знают и они! Через несколько дней радиограммы разрешили давать, но без указаний портов и дат.
Гавана
В очередной раз я подхожу к Гаване. Прекрасный город, красивый как только может быть красив тропический город на Карибских островах. Это причудливая смесь современнейших зданий и имеющих многовековую историю крепостей и храмов, помнящих еще морские сражения испанцев, французов и англичан в лихие пиратские времена. Дома из стекла и бетона соседствуют с двухэтажными домами с балконами колониально-испанского стиля. Абсолютно великолепные просторные набережные с океанской волной, разбивающейся о ее стены и осыпающей брызгами гуляющий народ, обрамляют Гавану.
Вход в гавань Гаваны представляет собой узкий, не длинный канал, с одной стороны которого расположена возвышенность со старинной крепостью, ощетинившейся стволами старинных орудий, а с другой – просторная набережная и дома с вывесками на испанском. Одна из них- самая большая и яркая, на которой написано «Pio» Перед зданием с этой вывеской большой участок со столиками, заполненный народом. Ну конечно же это – большая пивная!
Мы входим в канал примерно часов в семнадцать. Неожиданно судно начинается сильно крениться на правый борт. На судне почти нет воды, да и танки с топливом не все полностью заполнены топливом и остойчивость не совсем хорошая. Кубинцы наши высыпали на правый борт и эта масса накренила судно! Из тысяч их глоток вырывались крики, свист и на этот крик люди в пивбаре сорвались со своих мест и бросились к парапету набережной. Отовсюду бежали люди и вскоре там была довольно большая толпа, кричащая и свистящая в ответ нашим кубинцам. Ну конечно же больше всех кричали и показывали себя молодые женщины в вызывающих нарядах, которых там великое множество в это время!
И тогда с нашего борта прыгнул пассажир. За ним – другой, третий… Высота палубы не менее 15 метров, никто и никогда даже и не думал что с такой высоты можно добровольно нырять, но они прыгали и быстро плыли к подбадривающей их толпе, благо что расстояние до берега было не более 150-200 метров! Там их встречали и тут же вручали по громадной кружке пива!
На причале судно никто не встречал… Мы швартовались, предполагая что будет какое-то военное начальство, их встретят торжественно и прочее и прочее. Ничего этого не было. Как только судно встало и в лацпорт был подан трап, пассажиры стали сплошным потоком выбегать на причал и со всех ног удирать в сторону жилого квартала… Через полчаса на судне не осталось ни одного пассажира.
Через какое-то время подъехали представители властей, в том числе и военные. Была организована охрана судна, водолазы. Экипаж мог сойти на берег. Рейс был закончен.
На следующий день мы получили воду, продукты и к вечеру снялись в море, направляясь снова туда же и за такими же пассажирами.
Рейс повторился практически во всем, за исключением инцидента на Канарах.
Беженцы
Мы уже подходили к Кубе, до берегов оставалось миль 100 – 150, когда вахтенные заметили большую деревянную лодку с мачтой, на которой не было паруса. Мы подвернули ближе. С лодки человек махал белой тряпкой. Это была просьба о помощи.
Сыграли тревогу, приготовили катер, спустили его на воду. С нами пошел особист. Я заметил как он сунул сзади за пояс пистолет. Подошли к лодке. Это был старый-престарый, темный от времени баркас. Парус на нем был, но оказался спущенным. В лодке было не меньше 30 человек, сидящих плечо к плечу. Там были и мужчины, и женщины, и дети. Все они были измождены и сверкали на нас воспаленными, полными страха глазами.
Особист долго говорил с тем, кто видимо был старшим из них. Потом он перевел нам суть его рассказа. Это были беженцы с острова Гаити. Там в то время (да и сейчас, по-моему, не лучше) был один из самых страшных режимов по типу полпотовского в Кампучии и народ пытался бежать в Штаты, на полуостров Флорида доступными ему способами. Если лодки замечали, их тут же топили гаитянские пограничные катера. Те же, кому удавалось прорваться в море, оказывались один на один со стихией. Любой шторм мог уничтожить их, так как лодки были перегружены и слабы по конструкции. Знаний навигации не было и плыли они наугад, ориентируясь по солнцу, отдавшись Судьбе… Другая беда – голод и жажда. Они бежали из нищей страны и взять им с собой было нечего. Эта лодка дрейфовала в этом месте уже третьи сутки. Без воды идти дальше им не было смысла.
Мимо все это время проходили пароходы, но мы были единственными, кто остановился и помог им. Особист сказал, что предложил им перебраться на Кубу на нашем судне, но они отказались, попросив только дать им воды. Так мы и сделали. Вернувшись, мы взяли несколько молочных фляг с водой, хлеба, галет и прочей не портящейся еды и привезли все это им. В их глазах ничто не изменилось – никакой радости, никаких эмоций... Только страх … Они молча приняли все и мы, помахав им на прощанье, вернулись на судно.
Очень хочется верить, что они добрались до цели.
Последний переход
И вот, наконец, мы вышли из Гаваны без пассажиров, в свой последний переход. Порт назначения – Одесса. Там мы должны передать судно Черноморскому пароходству. Экипаж готовил все заведования к передаче и отдыхал. Единственное развлечение на этом переходе было – это проход пролива Босфор. Всегда интересно проходить в этом проливе, в некоторых местах которого можно даже в окна домов смотреть, насколько они близко! Старинные крепости, храмы и мечети – все это было очень красиво и большая часть экипажа была на палубе. Результат – многие обгорели на солнце.
Черное море, как всегда, разочаровывало. Мы привыкли к океанской идеально чистой синей или зеленой воде, а то, что нас встречало на выходе из Босфора, никак нельзя было сравнить с океаном. Мусор попадался в воде на всем переходе от Стамбула до Одессы, прозрачно намекая на то, что море это очень маленькое и закрытое…
Одесса встретила нас довольно радушно, не заставив ждать на рейде. Нас поставили к морскому вокзалу, прямо у Потемкинской лестницы. Таможня и пограничники очень долго досматривали судно и экипаж. На причале было много людей, так как ко многим прилетели с Дальнего Востока жены. Значительная часть экипажа была корнями из европейской части Союза и поэтому на причале было много родственников, впервые получивших возможность приехать и встретить судно.
Примерно неделю продолжалась передача судна и тысячи наименований снабжения, инвентаря, утвари и продуктов были пересчитаны, осмотрены и переданы одесситам. Часть экипажа, не участвовавшая в передаче, уехала почти сразу. По вечерам были кафе, рестораны - все отдыхали кто как мог.
Все когда-нибудь кончается. Вот и закончился этот, пожалуй самый яркий и красивый период в моей жизни.
Что я получил от него?
Во-первых, в те времена я почувствовал себя действительно офицером пассажирского судна международного уровня.
Во-вторых, я понял что такое работа с людьми, что такое коллектив.
В-третьих (а, может быть, во-первых) я нашел там свою судьбу и это был главный мой трофей из морской жизни.
В-четвертых я понял что такое сервис и что такое стиль в этой связи.
В-пятых вся моя жизнь поделилась на две половины – До и После «Ф.Шаляпина» и это касается всех сфер – профессиональной, служебной и личной. Все, что бы я ни делал после – все происходило через призму «шаляпинского» опыта и мне кажется, что это не худший вариант ориентира в жизни.
Новая жизнь
Сразу по возвращении домой жизнь моя закружилась, завертелась в сумасшедшем вихре. Она уже не могла существовать в прежнем виде. Что-то во мне изменилось настолько, что не было больше места в моей душе для старого мира, который рушился как карточный домик.
В течение первого месяца я разрушил свой семейный очаг, если то, что было, можно было так назвать. Это были просто декорации, как в каморке у папы Карло. Только одно было настоящим – сын, но я и не собирался терять его. А потом была поездка на Северный Кавказ и медовый месяц в Архызе. Потом были суд и развод. Ну да все это – тема для других рассказов. Я думаю, что и они появятся со временем.
«М.Урицкий»
Итак, разрубив гордиев узел семейных дел, я получил проблемы и в служебных. Как меня и предупреждали в кадрах, вопрос о моем капитанстве был отложен в связи с этими событиями. Ну, да я был готов к этому, и первое мое направление было снова старпомом на пассажирское судно – «М.Урицкий». Это было небольшое судно немецкой постройки из серии, которую в пароходстве называли «рысаками, с экипажем 100 человек, в почтенном - почти двадцатилетнем возрасте.
Я упустил еще одну немаловажную деталь. Впервые в истории Дальневосточного пароходства буфетчицей в кают-компании пассажирского судна работала жена старпома. То есть моя. При этом, с ведома капитана и комиссара, она официально жила в моей каюте. Сначала, как только в экипаже узнали об этом, все притихли – что будет?!
А не было ничего. На мою работу она ни малейшим образом не влияла и не касалась ее. Являясь моей прямой подчиненной, она работала так, что остальные только могли стремиться так работать! И взаимоотношения с экипажем у нее были отличные. Расписались мы чуть позже, через несколько месяцев, но за то время, пока мы вместе так работали, партком и отдел кадров достали всех, посылая инспекторов пытавшихся выудить компромат на нас. Бесполезно! И капитан и комиссар отбивали все атаки, да и весь экипаж был за нас и ни разу никто не сказал плохого слова! Зная что такое эипаж на пассажирском судне, состоящий более чем на половину из женщин, можно представить себе как кадры и партком удивлялись такому единодушию! А потом она списалась и перешла на береговую жизнь. Ее приняли на работу в Отдел кадров пароходства. Ну да это уже тема для других рассказов!
Работа наша была - рейсы в рыбопромысловые экспедиции со сменными экипажами на плавбазы, плавзаводы, добывающие суда. Мне была уже знакома работа в экспедициях после того как я ходил туда на сухогрузе и поэтому я особо не волновался. Как оказалось- напрасно. Возить рыбаков – особое занятие. С одной стороны, это очень организованные и профессиональные люди, а с другой…
Сухой закон
В экспедициях всегда действует жесточайший сухой закон. Никто, даже капитан-директор плавзавода не имеет спиртного. При отходе рыбацких судов из портов их самым тщательным образом «чистят» от спиртного, но даже если что и вывозится, оно обычно быстро уничтожается и в экспедицию суда приходят свободными от алкогольных напитков.
Единственным источником попадания спиртных напитков могут служить только суда, приходящие в экспедицию с «большой земли». Добывающие суда в порты не заходят и остаются только грузовые и наше, пассажирское. Были, конечно же, попытки продавать водку рыбакам втридорога, но это было крайне опасно, так как каралось самым суровым способом – человека списывали с судна и судили. За спекуляцию можно было поплатиться судьбой.
Особым местом «битвы за трезвость» было и наше судно. Первое сражение происходило еще в порту. Во Владивостоке это был причал № 30. 0н находится в самом центре города. Мы стояли кормой к причалу и были готовы к посадке. Задача наша состояла в том, чтобы закончить посадку к 11.00. Все дело в том, что в это время открывались винные магазины и отделы в гастрономах, а у нас был печальный опыт такой задержки.
Посадка
Посадка в тот день должна была начаться в 09.00, однако пограничные власти были заняты почему-то и мы ужасно нервничали, потому что народ у трапа начинал поглядывать на часы – заветный миг приближался. Наши вопли в эфире насчет властей не находили отклика. И вот это случилось – магазины открылись. Уже через 15 минут водка лилась рекой. Рыбаки пили так, что создавалось впечатление, что они хотят напиться на те девять месяцев вперед, что будут «сухими».
В толпе четко выделялась группа людей, не участвующих в этой оргии. Это были люди кавказской внешности. Их было человек десять-пятнадцать. Достаточно было искры… Как и водится на пьянках, эта искра не заставила себя долго ждать - они зацепили друг друга, пьяные и трезвые… Сначала стали драться двое, потом к ним присоединились еще несколько человек и вот все переросло в побоище персон на 20 – 30.
На причале все время присутствовал милиционер и он попытался как-то остановить драку, но не тут-то было! И тогда он достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. Дальнейшее развитие ситуации было как в плохо поставленном фильме. Кто-то из кавказцев, взяв пустую бутылку за горлышко, разбил ее о бетонную тумбу и пошел на милиционера с острым стеклянным оружием в руке. Тут же так же сделали и его друзья. Милиционер выстрелил в воздух, однако тот шел и тогда милиционер несколько раз выстрелил на поражение.
Вскоре подлетели грузовики с милиционерами и с солдатами-пограничниками. Драка была прекращена. Мы отказались делать посадку в тот день и народ разошелся.
С тех пор посадка всегда начиналась не позже 09.00. На трапе стояла группа матросов, которые были тем заслоном или фильтром, который не давал им пронести спиртное. Все что находили – летело за борт, если было в бутылках и выливалось если было в другой таре. Не согласные с такой процедурой просто не допускались на борт. Чего мы только не насмотрелись! Это были и волейбольные мячи наполненные водкой и гитары с наполненными полиэтиленовыми мешками внутри и 70-литровые мешки из плотного полиэтилена, в которые фасуют рыбную муку, позволяющие весь объем чемодана или сумки заполнить водкой. Конечно же, что-то все равно проносили, но это была такая малость, что водки не хватало даже до прихода в экспедицию.
На что способен пьющий человек ради того, чтобы выпить? Как я узнал, работая на «Урицком» – очень на многое.
Петропавловск – Камчатский. Ранний вечер. Мы стоим на рейде. На борт прибыли пассажиры. Утром должны привезти следующую группу. Рейдовым катерам подход к нам запрещен. Сижу в каюте, занимаюсь своими делами. Стук в дверь. Передо мной – женщина лет пятидесяти, вся в слезах. Усаживаю и пытаюсь ее успокоить. Она уверена, что оставила включенной электрический обогреватель, а у дочки что живет отдельно нет ключа и так далее в этом же духе… Клянясь здоровьем своим и дочери что говорит правду, она умоляет отпустить ее на час- полтора.
Звоню на мостик, даю вахтенному помощнику разрешение на вызов рейдового катера. Звоню капитану, докладываю и он смеется:
– Молодой ты еще, ну да я не против человеколюбия, только усильте наблюдение - скоро будет катер с водкой.
Я поднялся на мостик и сказал вахтенному помощнику включить радар и постоянно смотреть, чтобы никто не мог незаметно подойти к нам. Обо всем подозрительном докладывать немедленно. Доклад поступил примерно часа через три, уже довольно поздно. Незадолго до этого женщина прибыла на последнем рейдовом катере с пустыми руками.
Вахтенный позвонил и сказал, что от бухты Сероглазка, где размещается база рыболовного флота, в нашу сторону бежит катер. Я поднялся на мост. Действительно, радар показывал, что курсом точно на нас бежит катерок. Я позвонил боцману и он с несколькими матросами пошел на корму. На пассажирской палубе на корме стояли люди, явно вглядываясь в темноту.
Вскоре катерок типа КЖ, то есть маленький совсем портовый рассыльный катерок без навигационных огней и практически бесшумно, как «Летучий голландец» подошел к корме. С пассажирской палубы полетел плетеный капроновый конец. Его мгновенно и ловко привязали к огромным сумкам на палубе катера и сверху потянули. Сумки взмыли вверх, а катер полными оборотами отскочил от борта, растворившись в темноте. И тут матросы, находящиеся на швартовой палубе, ниже пассажирской, перехватывают конец и мгновенно перерезают его. Сумки летят в воду.
С тех пор я никогда больше не поддавался на такую удочку… На сколько изобретателен ум человека, жаждущего выпить – бесконечная тема!
Гуляем, ребята!
Была среди рыбаков еще одна интересная категория людей. Мы практически из рейса в рейс возили некоторых обратно после нескольких дней пребывания в родном порту. Обычно путина длится 9 месяцев и за это время в те годы человек мог заработать в экспедиции практически каторжным ежедневным 12-15 часовым трудом 10 – 15 тысяч рублей. Для того времени это были просто фантастические деньги! Достаточно сказать, что билет в Москву из Владивостока стоил 230 рублей.
Так вот, некоторые «особо талантливые» рыбаки умудрялись за один вечер спустить всё, оказавшись в одних штанах (не всегда своих) на улице! Конечно же, они не тратили их. Они просто шли в кабак и с куражом, показывая всем пачки денег по карманам, напивались там и с какими-то девочками уходили. Итог - см. выше. И вот они опять у нас на борту в какой-то одежонке, выданной сердобольными соседями или собутыльниками, отправляясь на долгие девять месяцев, чтобы потом опять проделать тот же круг… Это в лучшем случае, а бывало и другой конец у истории получался, более печальный.
А еще на рыбаках были свои умельцы. Он умудрялись из томата-пасты, которой было очень много на плавзаводах, потому что использовалась в консервах с томатной заливкой, делать бражку! Это было что-то страшное… Отвратительный вкус и еле переносимые головные боли от нее. Но в ней был хмель, как и в любой другой бражке!
А еще был «элитарный» напиток, который был доступен не каждому – это «коньяк БФ». На судах очень много люковых закрытий, герметичность которых обеспечивают резиновые уплотнения. Они склеиваются при помощи клеев БФ-88. так вот, в него насыпают много соли и сильно мешают при помощи дрели с насадкой. При этом вязкая часть сбивается в комок и выбрасывается, а оставшаяся жидкость содержит большой процент спирта. Преотменнейшая гадость, я вам доложу! Нормальный человек с нормальным желудком просто умрет от нее. Совершенно неудобоваримая, однако же и ее пьют!
Крабы
Один из рейсов был в охотоморскую минтаевую экспедицию. Все было то же самое, только холоднее чем в южнокурильской. Один раз эта обыденность была нарушена. Мы везли несколко экипажей в крабовую экспедицию, которая была там же, в Охотском море, у северо-западных Берегов Камчатки. Очередной СТ (мощный рыболовный траулер) с траловой палубой, заваленной ловушками, пришвартовался к нашему борту. К нам обратились с просьбой дать немного пресной воды и плотник занимался присоединением шлангов. Я вышел на крыло мостика и вдруг с него меня окликнули по имени и фамилии. Это был мой однокашник, который после выпуска пошел работать в мощный рыбоколхоз. Он был капитаном этого траулера. Мы пообщались немного и Валера спросил:
- Крабов возьмешь?
- Ну конечно же возьму.
- Тогда давай сетку.
Я спустился в каюту и в прикроватном ящике нашел сетку-авоську. Поднявшись на крыло, я хотел перебросить ее, но вид хохочущего до слез Валеры остановил меня.
- Грузовую сетку давай! – сквозь смех проговорил он.
Я позвал боцмана и матросы быстро вооружив кран, подали на палубу СТ сетку. Обратно она вернулась практически с двумя тоннами великолепного камчатского краба, который и был сварен за ночь в соленой забортной воде в огромных стиральных барабанах… Потом была кропотливая работа – разрезать ножницами толстенные лапы, выбирать крабовое мясо и укладывать в поддоны. Потом все это уносилось в морозильную камеру и там замораживалось. Не стоит и говорить, что уж крабового мяса я тогда наелся более чем вдоволь!
Из меню тех дней:
Яичница с крабами готовилась путем обжаривания полкилограмма крабового мяса на сливочном масле и затем туда вбивалась пара яиц!
Незаметно пролетел год и наступил отпуск, который вместил в себя первую поездку на Украину, в Донецк для знакомства с тещей и тестем.
Отпуск, как и положено ему, пролетел одним днем и вот я в отделе кадров, получаю направление старпомом на другой пассажир.
«Ольга Андровская»
Такого же класса как и «М.Урицкий», судно это более современное, молодое. Помещения более уютные, каюты удобные. Капитаном меня пугали – самодур и т.д., старпомов на завтрак потребляет одного за другим, но мы с ним как-то сразу же сработались! Он посмотрел как я вожу пароход, общаюсь с властями, швартуюсь и практически отдал мне судно, а сам занимался своими более приятными делами, до которых был очень охоч! И меня это вполне устраивало!
Мы встали на линию Сахалин – Южные Курилы. Сама по себе линия не сложная, но там я многое увидел впервые. Прежде всего – как живет народ на островах. Сегодня, когда жизнь там стала на порядок хуже, та жизнь кажется почти нормальной, но…
Посадка
Первое, с чем я столкнулся, была посадка пассажиров на Шикотане… Судно встало на якорь у входа в бухту Малокурильска. Вскоре к нам подошел катер, буксирующий лагом (привязавшись бортом) плашкоут (несамоходную баржу) на палубе которого была около сотни человек. Мест на судне было не более 70. И вот тогда я увидел как народ стал давить друг друга в стремлении попасть на судно. Женщины, дети – все равно, лишь бы попасть… Картина очень напоминала кадры посадки людей на пароходы, уходящие в Турцию во время гражданской … Здесь это все было не в кино, а наяву и намного страшней. Мы вынуждены были прекратить посадку. И потом, выставив несколько матросов, первыми пропустили женщин и детей.
Все объяснялось очень просто. Наше судно было единственной транспортной ниточкой, связывающей южные Курилы с Сахалином и дальше – с материком, так что не сесть на судно означало не попасть туда, куда нужно попасть …
Такая же обстановка была и на Итурупе и на Урупе. У военных были еще военные самолеты и вертолеты, которые иногда летали из Южно-Сахалинска на все три острова, но далеко не каждый из военных мог этим воспользоваться. Для этого нужны были серьезные связи с летунами.
Пассажиры на южно-курильской линии были в основном военные и их семьи, группы студентов и сезонных рабочих, едущих на время сайровой путины на рыбокомбинаты, да рыбаки. Местные жители мало путешествовали. Это за них делали их дети, выезжающие на лето в лагеря и студенты, приезжающие на каникулы домой.
Груз
Кроме пассажиров, мы всегда везли на острова почту. В грузовом трюме был оборудован специальный отсек для нее. Это были посылки, бандероли, мешки с заказными письмами, обычно по тонне – две на каждый остров. А еще везли на острова продукты. Обычно это были какие-то небольшие партии всего чего угодно для магазинов. Основное завозили на грузовых судах.
Именно тогда я узнал, что на островах (точно так же как и в заполярье, в Арктике) буквально самое ценное из продуктов – свежие картофель, лук, морковь, вареная колбаса, сливочное масло и яйца. На эти продукты можно было у местных жителей совершенно свободно менять икру и рыбу. Некоторые так и делали.
Местный анекдот так описывает эту ситуацию: Полковник возвращается со службы не вовремя и, заглянув в окно, видит что его жена сидит в неглиже и ест жареную картошку с местным прапорщиком. «Ладно, что путается с прапорщиком – не страшно, все равно надоест он ей быстро и бросит его, а вот что картошку без меня жарит - никогда не прощу!!!»
Дело в том, что там на питание и военных и населения практически круглый год привозился сухой картофель, сухие лук и морковь. Прямо скажу – гадость отменная! Свежие привозились на грузовом судне и хватало их на месяц-два. Яйца обычно покупали ящиками и треть обычно портилась. О вареной колбасе вообще там и не мечтали – только если на судне разжиться удавалось тем, кто связан был с судами. Ее вообще не завозили на острова. Завозили только твердокопченую, но на нее им уже видимо и смотреть не хотелось …
Если тебя приглашали в гости, то не было дороже подарка чем набор из этих продуктов. Все объяснялось тем, что на островах электроэнергия очень ограничена и мощные продуктовые склады–холодильники просто отсутствовали.
Как-то раз загрузили на Сахалине, в порту Корсаков 500 коробок яиц. Плотник, принимающий воду, прозевал что-то и в трюм набралось примерно с полметра воды. Это было большое ЧП… Выйдя в море, мы устроили что-то типа субботника и выгрузили яйца на палубу. Потом целые коробки опять сложили в уже сухом трюме, а мокрые разложили на палубе для просушки. Яйца так в ячейках и стояли штабелями на носовой палубе. Мы встали на рейде Курильска и ждали плашкоут с людьми. Я только сменился с вахты и был на мостике, в штурманской рубке, где записывал в судовой журнал данные по своей вахте.
Слышу-матрос что-то возбужденно кричит. Я вышел из штурманской и матрос указал мне на большую лохматую ворону, что сидела на штабеле яиц. Она поглядывала по сторонам, а затем взяла яйцо в клюв и улетела на берег. Через пять минут она вернулась и опять с яйцом улетела.
Мы позволили ей сделать еще пару рейсов и остановили этот процесс, посадив там матроса, тем более что с ней прилетели еще две вороны. Это было уже слишком!
Природа
Природа в южной части Сахалина и на южных Курилах просто уникальна! Когда я впервые побывал на Сахалине, меня поразили огромные лопухи, папоротники и хвощи - совсем как в фантастических фильмах о доисторических временах! Высота лопуха достигает 3 метров, а листа – двух и более метров в диаметре! Хвощи и папоротники также по несколько метров высотой.
На острове растут совершенно фантастических размеров овощи. Но самое интересное в том, что привезенные на материк, эти растения растут как обычные, ничем не отличаясь от других. Этот феномен так и не раскрыт до сих пор. Грибы, в основном обабки, также достигают фантастических размеров!
А еще и на Сахалине и на южных Курилах есть уникальная ягода красника, местное ее название – клоповка. Если ягода лимонника тонизирует и повышает давление, ягода калины понижает его, то клоповка делает и то и другое в зависимости от того что нужно. Высокое она понижает, а низкое повышает. Одним словом, приводит его в норму. По вкусу она представляет собой что-то среднее между лимонником, калиной и брусникой, а по виду – красная ягода похожая на калину, но чуть крупнее. Есть еще одно уникальное свойство этой ягоды: засыпанная сахаром в банке, ягода дает очень много сока. Конечно, это само по себе не уникальное явление, но если слив сок, досыпать еще сахар, то ягода опять даст сок и так- долгое время, пока она совсем не истощится. По крайней мере раз 5 – 7 ее так можно «эксплуатировать».
На островах можно запросто попасть в заросли бамбука. Он не такой как в тропиках, высокий и толстый, а тонкий и высотой не более двух метров. Больших морозов на островах бывает очень мало, но вот дождей и ветров – большой перебор! И зимой и летом все циклоны и все тайфуны, проходящие через Приморье и Японию, навещают и Сахалин и Курилы. Это выражается в огромном количестве осадков за год и частых ураганных ветрах. С огородами на Курилах проблемы – практически ничто не вызревает за лето из-за такого климата.
Люди в основном занимаются обеспечением военных, а также живут рыбозаводами, которые постоянно находятся в полусонном состоянии за исключением нескольких месяцев, когда идет лососевая и сайровая путина. В эти летние месяцы жизнь просто кипит! На сайру приезжают в основном женские студенческие отряды и группы женщин, завербовавшихся на путину.
Живут и те и другие в длинных низких бараках, судя по их «стилю» построенных видимо сразу после войны. Живут скудно, потому что большие заработки на сайровой путине на Шикотане – это миф. Учитывая, что народ молодой и веселый, деньги быстро заканчиваются и до следующей зарплаты иногда даже голодают. Именно поэтому заезжие рыбаки и моряки являются объектом повышенного внимания среди этих женщин.
Сайра
Вся сайра, которую мы так любим, ловится и закатывается в баночку здесь, на Шикотане, в поселке Малокурильск. Практически вся гражданская жизнь Шикотана посвящена этой симпатичной и очень вкусной рыбке! Рыбокомбинат представляет собой причал для сейнеров, которые принимают на причале лед и сдают пойманную рыбу или как они ее называют - «сырец».
Непосредственно цеха, где расположены линии со станками по разделке и нарезке рыбы, конвейеры и столы для ручной укладки сайры, а также линии по закатке баночки, которую привозят грузовые суда. Я рассказывал уже об этом ранее.
Работа эта сезонная, все остальное время жизнь на комбинате едва теплится. Всю зиму намораживается лед в холодильнике. Это большой котлован, в котором постоянно заливается как бы каток. Сантиметр за сантиметром выращивается огромная масса льда и к весне весь котлован и даже нарощенные деревянными стенками его края, наполняются чистым прозрачным льдом. Летом этот лед пилится бензопилами и измельченный специальными мельницами, он подвозится на причал, где засыпается в трюма сейнеров. Пойманная рыба привозится охлажденной на рыбокомбинат, где немедленно перерабатывается в продукцию.
Ловится сайра ночью на свет. На сейнерах установлены сверхмощные лампы, которые светят за борт. Рыба собирается в плотный косяк у борта и ее оттуда просто выкачивают специальными рыбонасосами. Вода сливается за борт, а рыба попадает в трюм со льдом. Сайра - чрезвычайно нежная рыба и не переносит долгого хранения, а также теряет свои качества при заморозке. Именно поэтому ее ловят маленькими сейнерами, каждый вечер выходящими в море и возвращающимися утром к причалу.
Лосось
Эта рыба, как и сайра – богатство южных Курил. Каждый год летом здесь идет путина, в которой участвуют сейнера и одна-две плавбазы, которые принимают у сейнеров эту рыбу и обрабатывают ее – морозят, солят, закатывают в баночку. Там же делается и икра. В-основном это горбуша и кета, но есть и нерка – рыба с темно-красным, чрезвычайно вкусным мясом. Рыбу ловят неводами, окружая ее и затем, собирая невод в небольшой как бы ковш, вычерпывают ее большими сачками при помощи электрических лебедок.
Кроме такого лова, существуют и береговые системы. Вдоль берегов у устьев речушек, куда заходит рыба на нерест, устраиваются такие ловушки-лабиринты, куда рыба заходит, а выйти не может. Она скапливается в определенных отсеках, откуда просто путем перебора сети «выливается» в так называемые «прорези» - большие лодки с выгородкой посредине, в которой дно сделано из сети. В эту выгородку и сливается рыба. Так эту прорезь и тянут к берегу, где и вычерпывают рыбу из нее.
Кроме этого в самой речке также стоят пункты, где берут уже непригодную в пищу рыбу только для того чтобы взять икру. Рыба, вошедшая в реку, становится цветной - в ярких красных пятнах. Это и пигментация, но и самые натуральные кровоподтеки. Дело в том. Что лососевые, которые подходят к устью, прежде чем войти в реку, долго совершают странную процедуру – они вылетают из воды примерно на метр- полтора и падают плашмя на воду. Таким образом они доводят до кондиции и икру и молоки. Так уж природа устроила… Рыба в реке перестает кормиться и когда икра уже созрела, рыба становится совершенно неспособной к дальнейшей жизни. Она обречена на гибель после икромета. Мясо рыбы в это время совершенно несъедобно, даже кости отстают от него… А вот икра великолепна! Там ее и заготавливают.
Однако, наряду с вычерпыванием рыбы и икры, там постоянно работали и рыборазводные предприятия, выращивающие миллионы мальков, откармливая их и выпуская в море с тем чтобы они через несколько лет вернулись обратно взрослыми рыбами.
И снова операция «Дичь»
Мы постоянно ходили в одни и те же портпункты и постоянно наблюдали, стоя на рейде, как сейнеры берут рыбу. Как-то раз я и предложил капитану наладить связь с одним из них. Мы спустили разъездной катерок и взяв с собой пару матросов, а также «вооружившись» мешком картошки, ящиком лука да парой банок растворимого кофе.
Мужики на сейнере встретили нас настороженно, но капитан, поняв что мы им привезли и чего хотим, с удовольствием принял «дары» и сказал, что через два часа мы можем подойти к нему за рыбой. Что мы и сделали. Привезли мы на судно примерно 600-700 килограмм великолепной отборной кеты весом по 10-15 килограмм каждая!
Прекрасно понимая, что рыбнадзор на островах и на Сахалине очень суров, мы решили сделать обходной маневр. В Курильске я поехал на небольшой рыбозаводик, стоящий на речке и там купил у них по безналичному расчету около полутонны рыбы на икру. Выйдя в море, мы ее выпотрошили, а рыбу – за борт. Как мы и предполагали, в Корсакове сразу по приходу нагрянула рыбинспекция. Они обыскали все судно, нашли естественно, рыбу и потребовали документы на нее. Они были предъявлены. В те времена за рыбу и икру без документов запросто можно было загреметь в места не столь отдаленные от нас, на 3 – 4 года… За банку икры, обнаруженную в аэропорту или еще где, судили…
Рыбинспекция всегда точно знала, есть у нас на борту рыба или нет, но то что наше судно было единственным транспортом между Сахалином и островами, было конечно же в нашу пользу. Мы перезнакомились со всеми инспекторами, со всем начальством, так как они постоянно ходили с нами и поэтому неприятности обходили нас стороной. Вот тогда, на южнокурильской линии я наелся икры на всю свою жизнь! Там же я научился и солить ее и закатывать в банку на долгое хранение. Очень жалко, что тогда не было фотоаппарата у меня, потому что сделать фотографию с большой ложкой и большим тазом икры килограммов на 10 – 15 было запросто!
С этим сейнером мы наладили постоянный контакт и когда нам нужна была рыба, мы связывались с ним заранее и он к назначенному времени ловил нам рыбку. Мы им возили картофель, овощи, другие продукты. Иногда это была фляга пива. Ни водку ни вино мы не возили, да они и не просили у нас этого. Во время путины на рыбацких судах жесткий сухой закон. Когда им доводилось подойти к берегу, они «отрывались» обычно по полной за «потерянное время»
Особенно остро рыба нам была нужна когда мы собирались идти домой, во Владивосток. По приходу, как всегда, на борт поднималось всевозможное начальство и инспекторы. Каждому нужно было дать рыбку… Никто бы нас не понял, если бы у нас в «закромах» не оказалось рыбы!
(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)