Тучи сгущаются

Незаметно прошло десять лет с того бурного времени начала пути. Жизнь кипела и бурлила. Я чуть ли не по два-три раза в год ездил в командировки. География этих командировок была очень широкая – Норвегия, Швеция, Германия, Голландия, Малайзия , Сингапур, Гонконг.

Международные симпозиумы, комитеты очень высокого уровня и наши, российские, встречи с коллегами, правда на них присутствовали люди из Украины, Прибалтики. Жизнь бурно цвела и ничто не предвещало бури. Все было хорошо и дома и на работе.

Все началось с неприметного события. Возвращаясь с рыбалки, я спрыгнул с носа лодки на причал. Чуть больше метра. Позвоночник прошила молния. Потихоньку расходился, вроде как электрические разряды в позвоночнике исчезли, правда в ногах появилась чуть заметная неуверенность. Стал понемногу приноравливаться, привыкать к этому. Мысль о том, что нужно обратиться к врачам, как-то не приходила в голову… Дальше – больше. В ногах появились странные, неведомые до сих пор ощущения. Появилась боль в руке. Обратился к врачу, она назначила обезболивающие уколы.

Жена уехала во Владивосток, в его пригород, в прекрасный санаторий. Пару раз ездил к ней. Она сказала, что места не может себе найти, не хочет там оставаться, хочет домой. Так и не доотдыхала, забрал ее домой. Как раз и моя командировка созрела – в город Николаев, что на Украине. Неделя командировки с ее вечерами, заполненными приемами и пивом после них, потом заехал к родне в Донецк. Ноги постепенно становились все более и более ватными.

Сказал наконец жене… Она договорилась с нашим местным мануальным терапевтом… Вообще-то он по образованию хирург. Много учился и в Китае и еще где-то и вот, занялся нетрадиционными методами на коммерческой основе… Иголки, пиявки, массажи всяческие… Ну как не довериться человеку с таким «послужным»?! Доверился.

Рассказал ему все. Сейчас, зная уже все об этом, я понимаю, что если бы он был настоящим врачом, то после того что он от меня услыхал, он никак не должен был даже притрагиваться ко мне, пока я не сделаю рентген и не пообщаюсь с невропатологом или нейрохирургом.

Все было не так. Первый же массаж был таким силовым, что у меня даже кости все болели на спине. А в конце он предложил мне сесть на массажное кресло. Пятнадцать минут по моей спине и по шее с грохотом носился вал. Насчет шеи я даже спросил его – не опасно ли это, потому что уж больно сильно вал этот бил по ней… Все ОК – таков был его ответ.

Сначала вроде бы как полегчало. Пару дней я не ощущал ничего особенного. После третьего сеанса опять появилась слабость в ногах. На четвертый день, находясь в городе по каким-то делам, я вдруг понял, что не могу свободно вылезти из машины. Ноги совсем становятся ватными. И тогда я испугался.

Звоню своему старому знакомому, товарищу по рыбалке. Он работает директором огромного регионального лечебного Центра, где лечат моряков. Меня там уже лечили пару раз по поводу давления и неожиданно обнаруженного диабета. Просто прекрасная ведомственная больница, великолепно оснащенная и с великолепным персоналом.

Выслушав меня, он спросил, на машине ли я. Я сказал что да и тогда он сказал, что я должен немедленно лететь к нему в больницу, а он к этому времени соберет нейрохирургов на консультацию. Я все же заехал домой, бросив кое-что из самого необходимого и поехал. Два с половиной часа пути…

Удар

Приехав в больницу, я зашел к другу и он сказал, что палата уже готова и меня туда проводят. Это была прекрасная одноместная палата с туалетом, душем, телевизором, телефоном, с маленькой кухонкой с холодильником и микроволновкой. Только успел переодеться, в палату вошли человек пять врачей. Главным среди них был нейрохирург – симпатичный мужчина лет тридцати пяти-сорока. Долго, с час меня крутили, вертели, кололи иголками. Потом оставили в покое и ушли. Минут через десять пришла сестра и поставила капельницу. К вечеру я уже ходил с трудом. Ноги плохо слушались. На следующий день с утра был рентген и томограф. Туда спустился с сестрой сам, оттуда привезли.

Примерно в обед опять пришли те же врачи и опять долго крутили и кололи. Уколы иголкой уже не чувствовал до пояса. Ноги горели и как бы становились ватными. Я был в каком-то странном, заторможенном состоянии. Тот же нейрохирург, как я уже знал, приглашенный из краевой больницы, сказал, что результаты обследования будут готовы к утру. Если там опухоль, то необходима срочная операция. Симптомы указывают что вероятность этого велика.

Мне предстояла ночь с этой мыслью. Это была самая трудная в моей жизни ночь. Нет, я не боялся операции! Даже перед смертью не было страха. Страх был один единственный – остаться овощем с глазами и совершенно ясным сознанием… на годы. Самое интересное – жена потом уже, когда я вернулся домой, рассказала мне, что в тот день (назвав ту самую дату) проплакала весь вечер и вообще, чувствовала себя ужасно. То, что я написал в тот вечер в тетрадке, я ей так и не показал. И не покажу. Но выбросить почему-то не поднимается рука…

Ходить я уже почти не мог. Расстояние в три метра до туалета преодолевал минут двадцать… Порожек в два сантиметра был как барьер… Перестали работать органы пищеварения... Обратный путь после бесполезного похода был еще трудней… Сел на диван, так как толстую циновку у кровати уже не смог преодолеть… Перед тем как лечь, долго разговаривал с иконкой Божьей матери… Просил либо смерти быстрой либо выздоровления. Ночь была вся в огне. Ноги ниже колен горели, тело все горело.

Утром уже не смог встать, получилось только сесть. Весь предыдущий день и все последующие до операции, с самого раннего утра постоянно ставили какие-то капельницы с большими бутылками… Часов в десять на каталке снова повезли на томограф и рентген. Сделали укол в позвоночник, наклоняли в разные стороны, пока в голову не ударила сильнейшая боль… Потом очень долго что-то делали, делали, делали, куда-то перевозили и опять долго все… Как оказалось, делали рентгеновские снимки позвоночника с контрастной жидкостью, через каждый сантиметр и томографию так же…

Ситуация проясняется

Не помню, как меня привезли в палату. Очнулся когда вошли опять те же врачи. Как в том анекдоте – хорошая и плохая новости, с чего начинать… Итак, появилась ясность. Опухоли нет! Зато есть развалившиеся шейные позвонки и передавленный (скорее всего тем самым креслом) так называемый дуральный мешок, в котором спинной мозг. Выход один – срочная операция. И здесь тоже есть выбор. Один вариант – наши отечественные железяки, металлические кольца вместо позвонков, гарантия лет на пять, потом снова их вытаскивать и менять на свежие… Второй вариант – железяки заказываются конкретно по моим томографическим и рентгеновским снимкам, переданным по емейл, во Франции и самолетом привозятся сюда и он их ставит. При этом, вместо позвонков ставятся не кольца металлические, а кружки, выпиленные из моего же таза… То есть, одновременно идут две операции…

И еще он добавил, что такие операции недавно начали делать только в Москве и очень недавно, а восточнее Москвы еще никто их не делал в нашей стране. Он же совсем недавно вернулся из Штатов, где учился делать именно такие операции. И еще он добавил, что шансов на успех операции примерно 20 %, но они есть. Стоимость всего этого очень серьезная… Я попросил час на размышления.

Через полчаса приехал мой младший двоюродный брат. Он – очень сильный хирург и два года был главным хирургом Владивостока. Так уж получается, что к нему как врачу мы, близкие родственники, прибегаем только оказавшись на краю… И еще ни разу не было, чтобы он не спасал нас своим советом, консультацией, направлением и еще много чем. Брат сказал, что он пообщался с нейрохирургом и что у меня другого шанса кроме этой операции нет. Российский вариант не спасет, а только оттянет тяжелейшие последствия…

Звонок генеральному директору. Ответ – лечись, делай все что нужно, а о финансовой части не думай - все что нужно, будет оплачено. Вскоре снова пришел нейрохирург и сказал, что документы и снимки уже отправлены, финансовые вопросы решены, осталось только ждать.

Нелегко ждать, когда с каждым часом все больше и больше, все глубже и глубже покидает тебя твое тело… Голова ясная, мыслей много, даже слишком… И ни с кем ими не поделиться и никто не сможет войти в твою голову, чтобы разделить с тобой то, что ты чувствуешь… Вся жизнь прошла передо мной за эти дни ночи. Все подверглось ревизии и пересмотру… Основной вывод был – слишком много было этих «слишком»… Я всего попробовал, причем большой ложкой, как следует. Ошибок – тьма, но при этом не было во мне никогда злобы ...

И пришел я к выводу, что не боюсь никакого исхода операции кроме того, когда одна голова … И понял я, что смерть мне не страшна. Сын уже на своих ногах и крыльях, жена обустроена и не в нищете, на работе тоже неплохое хозяйство оставляю после себя… Но… не хочу я уходить, всем своим нутром чую, что не все я в этой жизни сделал! Есть еще что-то такое, что я еще не сделал! Я не знаю что это такое, но оно есть, я знаю!

Постоянно общаюсь по телефону с женой, стараюсь говорить как можно более бодрым тоном, но не уверен, что у меня получалось убедить ее… Вот как раз в эти дни и оказались рядом мои друзья!

Кстати, о друзьях. Благодаря тем дням я узнал цену им… Кто-то из них сделал все чтобы поддержать меня, а кто-то сразу списал, надеясь что получит шанс на что-то или просто так... Потом, когда я вернусь, все скажут как они переживали за меня! И я им поверю, потому что зачем им знать, что понимаю я все и прощаю…

Каждый день ко мне приезжали друзья, заваливая видеокассетами! Фильмы фильмами, а вечера и ночи оставались такими же, в огне и в горячем полузабытьи. Посылка из Франции задерживалась или это мне тогда казалось, что она задерживается, потому что трое суток ожидания, происходящего в условиях соревнования – что быстрее достигнет цели, посылка или граница умирания тела, это тяжко….

Примерно в 17 часов третьего дня ожиданий пришел нейрохирург. В руках у него были два больших белых чемодана. Он радостно сообщил, что это долгожданная посылка, он сам получил ее в аэропорту прямо с самолета. Открыв оба, он показывал мне содержимое. В обоих было множество различных инструментов, самой дикой формы железяк и штуковин. Вес обоих ящиков составлял около 25 килограмм…

А потом он достал металлическую решеточку длиной сантиметров десять, горсть обычных шурупов и сказал, что это и есть то, что будет установлено во мне, а все остальное – для того, чтобы все это как следует подогнать и поставить на место во мне… А сейчас, прими как должное, что завтра 13 число и я не буду делать тебе завтра операцию, добавил он и ушел.

На следующий день он пришел и сказал, что препятствий никаких нет. Все железо пойдет на стерилизацию вечером и будет стерилизоваться до утра… Уходя он, явно преодолевая неловкость, спросил, может ли он потом, после операции, оставить все это у себя, поскольку он сам изобретает и изготавливает себе инструменты, а тут такой фантастический набор… Разумеется , он тут же получил утвердительный ответ.

А еще он добавил, что до 10 часов вечера я могу есть все что хочу и сколько хочу, а после 10 часов – ничего, даже воду пить нельзя до самой операции. Вот тут я и позвонил другу – однокашнику, с которым работал вместе на «Шаляпине» и который сейчас рядом со мной работает в Восточном порту. Заказ был прост - разного и самого вкусного мяса!

То, что он привез, было выше всяческих ожиданий! Все наисвежайшее, даже теплое еще, взятое в каком-то фирменном магазине от фабрики мясных дел! Это была симфония!!! Я ел все это, понимая, что может быть это последнее, что я вообще ем, так пусть же все это будет самым моим любимым! Тот ужин я никогда не забуду моему другу и прощу ему все за это, если придется!

Операционный день

Спал я спокойно, так как меня напичкали успокоительными. С утра началась подготовка к операции. Обычные, стандартные и не очень приятные процедуры. Операция была назначена на 11, однако время уже подходило, а шевелений никаких… Лечащий врач, милейшая душа - Мария Борисовна, залетает каждые 15 минут и успокаивает – задержался хирург, совещание какое-то у них там, в краевой….

В 12 заходит опять - уже едет, в пробке застрял… Минут через двадцать заходит и он сам. Бодр, весел, свеж …

- Готов?
- Готов.
- Поехали?
- Поехали!

Тут же сестра сделала укол и дала мне горсть таблеток. Минут через десять все стало до лампочки, все как-то тупо и заторможено… Когда приехали с каталкой, мне было уже все по барабану, даже и не ёкнуло ничего и нигде.

Везут по коридору… сочувственные глаза сестрички на посту и нянечки со шваброй… Больная, с любопытством заглядывающая – кого везут? Почему-то подумалось, что почему-то везут головой вперед и мне не видно что впереди и куда везут… А потом подумалось, что вперед ногами – это оттуда могут вывезти и сам себе в душе улыбнулся этой шутке.

Въезжаем в операционную. Перекладывают на стол. Гляжу на большую лампу перед собой. Она пока еще не включена. Колют внутривенное. Больше ничего не помню…

Пробуждение

Какой грубый и отвратительный голос! Как я ненавижу его и хочу чтобы он заткнулся! Ну оставьте меня в покое, мне так спокойно в этой черноте… ну прекратите!

- Федоров! Просыпайтесь!
- Вы меня слышите?

Да слышу же я, слышу я все… достали меня уже… ну неужели нельзя понять, что не хочу я… - думаю я.

- Просыпается!

Мне нечем дышать… горячий воздух… я всегда ненавидел горячий воздух… понимаю, что на лице маска… Понимаю, что нельзя паниковать… Спокойно…. Как бы ее сбросить… Шевелить не могу ничем. Нет…вот, кажется, губами чуть-чуть получается… пытаюсь движениями губ сбросить маску… Она сползает и я чуть-чуть вдохнул холодного воздуха. Тут же маска вновь возвращается на рот и нос.

- Опять слетела, - слышу женский голос.
- Федоров, вам маска мешает? – опять тот же противный бас. Пытаюсь снова губами сбросить маску. Маску снимают и я пытаюсь вздохнуть полной грудью. Получается плохо, но воздух холодный. Хорошо! Тишина… Опять всё уходит…

И опять Этот голос…

- Федоров, вам плохо? – а мне хорошо, только отстаньте все от меня !
- Почему стонете, у вас что-то болит ? - и я тут же начинаю слышать, как кто-то сильно и постоянно стонет. Значит это я стону, делаю я вывод. А почему? У меня же ничего не болит, мне хорошо… вот только Этот бы куда-нибудь делся….

А потом мне очень захотелось открыть глаза. Я стал пытаться и тут же Голос:

- Ну вот и молодец, а то ишь, сопротивляется мне тут!

Открываю глаза и... никого не вижу. Белый потолок и палка на цепях перед глазами… Закрываю… Не хочу видеть эту палку и цепи. Потом кто-то что-то говорит, но я не вникаю. Я просто пытаюсь почувствовать себя… Вот спина, я ее чувствую. Вот рука, вот вторая. Вот это-нога, а вот это – пальцы! Пробую шевелить ими. Не знаю, шевелятся или нет… А потом понимаю, что очень устал …

Проснулся я от того, что кто-то взял мою руку. Открываю глаза. Брат! На нем какой-то цветной халат.

- Привет!
- Привет, - пытаюсь прошептать я.
- Ты молодцом, хорошо вел себя на операции, не хулиганил!
- А то! - хочу сказать я, но у меня не получается – горло как будто все разодрано изнутри.
- Ты отдыхай, все прекрасно! Никуда не уходи и дождись меня - я завтра приеду!
- Не уйду, - мысленно отвечаю я и пытаюсь улыбнуться.

А потом я долго лежу один, пытаясь снова прощупать свое тело. И на этот раз оно откликается! Я совершенно явственно чувствую свои ноги! Шевелю пальцами – они шевелятся! Пытаюсь пошевелить ногами – шевелятся! Бешеная радость охватывает меня! Значит сработало!!!!

Хулиганство

Я сгибаю и разгибаю в коленях ноги и они слушаются меня! И тут я чувствую, что ужасно хочу в туалет! Туалет в хирургическом отделении. Пытаюсь позвать сестренку, но голоса своего и сам почти не слышу. И тогда я берусь раками за ту самую палку на цепях и поднимаю себя. Сев на высоченной кровати, я посидел так несколько минут и стал нащупывать пол. Кровати в реанимации такие высокие и такие жесткие! Рядом стоят какие-то аппараты. Один из них – явно тот, который гнал горячий воздух…

Потихоньку, по сантиметру сползая и держась руками за палку, наконец дотягиваюсь до кафельного пола и потихоньку встаю на него. Постояв чуть на полу, понимаю что могу стоять. Делаю шажок. Еще один. В голове – сумасшедшая радость! Я же иду!!! Шажок, еще один, я на середине реанимационной палаты.

И тут картина… В широкой двери реанимации появляются зав хирургическим отделением, начальник медцентра, его замы, нейрохирург, мой лечащий и еще несколько чужих в белых халатах. Все стоят как в сцене из «Ревизора» - молча, с открытыми ртами и расширенными от ужаса глазами они смотрят на меня, совершенно голого, ничего не соображающего, как на привидение!

- Тшшшшш... тихо… тихо… не шевелись…, - нейрохирург, расставив руки, как бы желая поймать меня, подходит ко мне и почему-то шопотом:
- Тихонько, никаких резких движений…, - медленно разворачиваемся...

Медленно, постепенно, в полной тишине, подходим к кровати и, поддерживая мою голову руками, он помогает мне опять водрузиться на нее.

Когда я наконец улегся, он мне и говорит, вытирая пот со лба :

- Ну, друг, ты даешь!!! Чуть всю мою работу не испортил! Всего же час как проснулся! У тебя же голова не закреплена, не держится почти ничем, а ты тут бегать удумал! А если бы упал? Где бы мы твою голову потом искали?

Поговорив вполголоса между собой и потыкав в мои ноги, живот и грудь острым, врачи заставили меня пошевелить ногами, шутя при этом, что знали бы что я такой хулиган – не стали бы так мучиться, операцию делать! По тону их разговоров я понимал, что все обстоит совсем неплохо!

Мне принесли «ошейник» - жесткий, тугой корсет, который и будет держать голову днем и ночью ближайшие месяцы, пока новые позвонки и железяки не обрастут тем, чем должны обрасти и не свяжутся с родными позвонками.…

Хочу пить. Дают сок, он как огнем обжигает все горло и я не могу ни глотнуть ни дышать… Сестра понимает и дает простую воду, приговаривая что трубкой там все видимо растерто… Понимаю, что долго дышал через трубку в горле…

Прогулка

Когда врачи ушли, две медсестры подошли ко мне и стали выговаривать - вроде как не всерьез, с шуткой… Но я понимал, что у них из-за меня действительно очень большие неприятности… Я как мог, почти беззвучно извинился пред ними, но они сказали, что это не я хулиганил, а остатки наркоза, эйфория… Однако же, в награду за то, что я извинился, они могут отпустить меня погулять на улицу! Я понимающе в душе засмеялся, мол неплохо бы, но…

- А мы серьезно! Так пойдешь?
- Серьезно? Ночью?
- Какая ночь? Шесть вечера уже скоро.
- Так быстро операция прошла?
- Быстро?! Ты называешь это быстро?!

И вот тут-то и выяснилось, что прошло уже 28 часов… Операции длилась 14 часов, а потом еще 13 часов я лежал здесь, в реанимации под искусственной вентиляцией легких.

Итак, они помогли мне сползти с кровати и усесться в кресло-каталку. Я ехал, чувствуя, как постепенно впадаю в дрему – все-таки я слишком устал за последний час… Лифт, коридор, тяжелые входные двери и …

Это чудо я никогда не забуду, до самой смерти! Мы выехали на центральное крыльцо и она поставила кресло со мной в уголке. На меня обрушилось горячее июльское солнце и море зеленых листьев! Я никогда не думал, что это так красиво и может так волновать! Шелест листьев и чириканье воробьев совсем добили меня! Я закрыл глаза и сам себе сказал, что теперь знаю, что такое рай! Я ощущал себя в раю, дышал свежим воздухом, слушал шелест листьев и был счастлив каждой клеточкой своего тела и сознания! Сестренка села на лавочку неподалеку и к ней тут же присоседился какой-то парень из больных… Она весело зачирикала с ним, не спуская с меня глаз. Мне было хорошо и я задремал!

- Ну и как, нагулялся? – разбудил меня ее звонкий голос.

Я спросил, нужно ли мне скрывать то, что она сделала – вывела меня. В ответ она сказала, что это нормально, что такие прогулки очень хорошо влияют на послеоперационных больных и они часто так делают! Я согласился, что такие прогулки не могут не влиять на больных! По крайней мере на меня это влияет – однозначно!

Бегство

Реанимация – она и есть реанимация. Так получилось, что эти два дня наша больница дежурила и скорые везли всех сюда. Почти все время кого-то привозили, кого-то откачивали, за чью-то жизнь бились… Насмотрелся, а вернее - наслушался я этих сестричек, что там работали…Больных не видел - они были за шторами. Я только и слыхал стоны, крики и спокойные и уверенные голоса врачей и сестер... Тем более, что я почти не спал. Во-первых, болела шея и руки, а потом – вот эти крики, беготня и стоны других пациентов этой комнаты... Пожаловался сестре. Ввели обезболивающее и тогда я уснул и мне приснился сон.

Мне снилось, что я стою на верхнем ряду какого-то круглого амфитеатра типа небольшого стадиона, но с очень высокими местами для зрителей. Почти все зрительские места и поле глубоко внизу амфитеатра было заполнено множеством людей! На них были всевозможные, очень яркие одежды. Все они были веселы, смеялись и радовались чему-то, но я всем своим нутром ощутил, что мне они не нравятся, я не хочу быть с ними! Мне чуждо все, что связано с этим амфитеатром, я хочу уйти! С этим ощущением я проснулся. Боли не было. Я снова задремал и снова тот же самый сон и с теми же самыми ощущениями и я тут же снова проснулся. Рассказал об этом старшей из сестричек, думая что она посмеется, но она очень серьезно выслушала меня и сказала, что это означает, что мне нельзя колоть наркотики, не принимаю я их…

Двое суток в реанимации. Поправлялся я стремительно! Свободно уже вставал, опять забирался на кровать, ходил… правда выходить из отделения мне не разрешалось. Болтал с сестричками, помогал иногда, криком вызывая к больным если они уходили попить чайку…

К концу вторых суток я взбунтовался! Телефон мой мне не приносили, ни днем ни ночью в отделении покоя не было и на этом я и соспекулировал! После долгих совещаний врачи все-таки отпустили меня в свою палату, взяв слово, что я не буду из нее выходить, пока мне не разрешат.

И тогда жизнь пошла повеселее! И друзья пошли ко мне и родные. И телевизор смотрел уже другими глазами. Все бы хорошо, да боли не отпускали, не давая спать. Какие только обезболивающие не перепробовали… Самые дорогие, сильнейшие средства покупали – ничто не помогало. Совершенно случайно обнаружилось, что помогает самый обычный пенталгин! Мобильник мой исчез. Ну да и ладно, пускай! В палате же есть обычный телефон.

Постепенно изучал, что осталось из дооперационного состояния… Осталось немало. И нечувствительные места и слабость пальцев (чайную ложку мог держать не больше минуты), да и разодранное горло болело постоянно, но разве это могло омрачить то, что я на своих ногах?! Ни в коем случае!!!

На следующее утро проснулся от того, что лежу в мокром. Откинул одеяло и обнаружил, что вся простыня в крови, аж хлюпает… Встал и позвал сестру. Прибежала, тут же привела дежурного хирурга.и меня повели в перевязочную. Оказалось, что все нормально, просто в брюшной полости скопилось слишком много крови после операции. Вот она и начала выходить из шва в боку…тут же из меня надавили еще кучу крови! Отделался испугом!

Как все было на операции

Как я уже говорил, мой лечащий врач-невролог, молодая умненькая женщина, очень сильно поддерживала меня весь период этой битвы, рассказывая все о том, что и как со мной происходит. Обычно врачи не снисходят до этого, а вот она делала это и я ей благодарен всей свое душой за это! Итак, потихоньку, я раскрутил ее на рассказ о том, как все было на операции. Она в ней участвовала и поэтому это был потрясающий рассказ из первых рук.

В операции принимали участие две бригады. Одна работала с шеей, проникая через разрез впереди к позвонкам, а вторая – с моей же тазовой областью, выпиливая ножовкой аллоланты – кусочки кости, которые рядом, в тисках опиливались напильниками в нужную форму. Все нужное для этого и много-много другого было в тех самых чемоданах.

С шеей работали два нейрохирурга из краевой больницы и два невролога из медцентра, в том числе и мой лечащий. С аллоплантами четверо хирургов медцентра. Большая сложность у нейрохирургов была в том, что они сначала строили технологический «коридор» из железяк, обходя щитовидку и прочее, чего нельзя было затрагивать, а потом началось самое нудное – примерки.

Мария рассказывала, что она никогда не думала, что сможет выдержать такое… Одной рукой она держала крючок, оттягивая что-то там , а во второй – те самые шурупы. Тридцать минут на сборку аллоплантов и примерку решетки, потом тридцать минут на разборку, подгибание инструментами решетки и снова тридцать минут на сборку, тридцать на разборку…. И так - девять раз! Во время третьего раза выяснилось, что аллоплант выпилили, а замазать кость нечем. Оказывается существует специальный воск, которым это делают, а воска-то этого в операционной и не оказалось… Что делать ? Мария Борисовна позвонила по сотовому мужу, а хирург – другому хирургу в другую больницу и через два часа воск привезли. За это время у меня накопилось полное пузо крови, а оно у меня немаленькое, уверяю вас!

На четвертой примерке чуть не случилось ужасное. Мария стала терять сознание, но успела что-то промычать и ее поддержал второй нейрохирург и главное - он перехватил у нее шурупы. Если бы они упали, то их нужно было бы снова готовить не менее пяти часов…. Придя в себя, Мария снова заняла свое место. Причина обморока была проста – через семь месяцев она ушла в декрет.

- Как же я не любила и мысленно ругала и нейрохирурга и вас в те часы, - рассказывала она, - Мы все бурчали, а анестезиолог материлась вслух, говоря о том, что немыслимо столько держать больного под наркозом и она вообще не знает что будет дальше.

Нейрохирург не обращая на это внимания, молча делал свое дело, раз за разом подгибая, собирая, разбирая… Когда же, наконец, он закончил свое дело, никто уже даже не радовался, настолько все были измучены. И вот тогда-то он отыгрался них на всех, рассказав им всем все, что он о них думает! Прошелся и по воску и вообще по всему, включая их родственников по пятое колено!

Рассказывая все это, она с восхищением раз за разом говорила, что таким хирургом надо родиться… Потом об этом же говорил и мой брат. Посмотрев рентгеновские снимки моих железяк и почитав отчеты об операции, он сказал, что наблюдал сам и делал всякие операции, но такой ювелирной работы никогда еще не видел.

Реабилитация

И началась работа. Капельницы, уколы, ежедневные анализы крови, походы на физиопроцедуры. Рассмешила пожилая сестра на ультрафиолете:

- Тааак, больной, что лечим?

Поднимаю футболку. Круглые от удивления глаза – там от половины бедра до груди один черный кровоподтек.

- Насколько я понимаю, у Вас было столкновение с самосвалом?

Медленно, но верно восстанавливается организм. На второй день ребята привезли бутылку виски! Выпили по стопке за успех! На третий день приехали жена с сестрой. Разложили все и заходит начальник Центра. Достаю ту бутылку. Выпил тоже рюмку с нами. На слова благодарности разозлился и сказал, что не хочет слышать их пока я в больнице. Тогда я сказал ему, что выскажу ему все что хочу, на рыбалке. Этот вариант был принят!

И вот настает день, когда мне говорят, что я могу собираться домой. Швы сняты, осталось только менять повязки-салфетки, а это можно делать и дома… Ровно месяц я пробыл в этой больнице.

Суета, инструктажи врачей, обмен телефонами с нейрохирургом и Марией, обязуюсь звонить часто и являться каждые три месяца…

На следующий день на моей служебной машине за мной приехала жена. Обходим врачей и сестер с подарками. В реанимации, прощаясь с сестренками, узнаю новенькое.

Оказывается, просыпаясь от наркоза, я в бреду категорически требовал принести чеснока! Зачем, почему?! А еще, оказывается, я обещал всех сестер пригласить на «романтические шашлыки» и они, смеясь, спрашивали когда я исполню обещание. Прощаясь с ними, я чувствовал ком в горле, помня их работу и отношение ко мне.

Домой!

Я в машине! Едем тихо, осторожно. Лэнд Крузер - мягкая машина, но все же и она на ухабах прыгает и трясет… Мне это категорически нельзя пока. Вместо двух с половиной часов едем почти четыре часа. Дом! Вот он! Я вхожу в дверь своей квартиры и…

Я чувствую, что это все чужое… Я слабо узнаю все, мне неуютно здесь, я не чувствую себя здесь в безопасности… Я ничего не могу понять, ведь я так хотел сюда, а приехав… Жена тоже видит, что что-то не так… Глаза ее на мокром месте…

Оказалось, что вернуться домой после таких испытаний – тоже испытание, причем неизвестно для кого оно тяжелее – для меня или для жены, которая смотрела на это… Я прекрасно понимал, что она пережила за все это время и что продолжала переживать, глядя на меня…

Медленно, очень медленно шло мое возвращение домой… И все же оно шло. Я постепенно возвращался в себя и в жизнь. Постепенно стал ходить в больницу на процедуры. Сначала с женой, потом понемногу сам. Деревня – она и есть деревня и всех интересовало, что я буду делать в отношении этого мануальщика. Я не стал делать ничего. Однако же, когда спрашивали что же все-таки случилось, рассказывал все как есть.

С работы мне привезли мой служебный компьютер и подключили к Интернету. Это было окно в мир! Именно тогда, в октябре 2003 года я впервые попал в форум, в котором живу и по сей день… Как много мне это дало, кто бы знал! Я возвращался в жизнь благодаря тому, что делала жена и общению в форуме.

Прошли долгие два месяца и вот, я снова на работе! Снова кипит жизнь, снова каждый день в радость, хотя и всякое бывает - ссоры, споры, «драки» на планерках и каждый день обязательно пьем все вместе чай в бухгалтерии в 09.00 и в 15.00, болтая 15 минут о чем угодно кроме работы. А еще - празднуем праздники всем коллективом и на природу ездим, шашлыки делаем и все это называется одним словом – ЖИЗНЬ! И это продолжается уже два с лишним года.

Эпилог

Я не знаю, зачем я вообще писал эти воспоминания. Если честно, то я и не хочу этого знать. Мне просто захотелось все это рассказать. Доля кого это написано? Тоже не знаю и если честно, то для меня было большим откровением то, что это кому-то интересно. Мне просто НУЖНО было это писать и все.

Изменился ли я после той, последней передряги, научила ли она меня чему-то ? Да, конечно! И даже очень изменился. Я стал гораздо мягче, больше стал сочувствовать людям. Научился больше ценить людей и уважать их чувства. А еще я знаю, что никогда больше не скажу ни одного плохого слова в сторону нашей медицины, хотя и всякие люди в ней есть. А еще я стал писать вот эти рассказы. Я не знаю почему, но вот так получилось, что я не смог не делать это.. Толчок дала Валюшка-Дикарка, пригласив к себе на детский сайт консультантам по морским делам., но видимо это просто случилось то, что и должно было случиться. Не знаю… Я верю в то, что ничто не происходит случайно. И это тоже не было случайностью.

А сейчас я не знаю, стоит ли продолжать дальше эти рассказы или нет. Скорее всего такого вот, хронологически последовательного повествования больше не будет. Дело в том, что здесь я описал только одну ниточку жизни, а ведь таких ниточек, из которых сплетен канат нашей жизни, множество. Казалось бы, бери другую ниточку и описывай, но… Те, другие ниточки, – они более интимные и более тонкие и я не уверен, что смогу быть до конца честным и откровенным в описании тех сторон своей жизни. Смысла в том, чтобы писать о том, о чем не сможешь писать честно, не вижу.

Видимо, все же это будут какие-то отдельные рассказы, может быть даже и не связанные друг с другом напрямую…

Ну да поживем еще и посмотрим, что будет! Ведь наша жизнь, несмотря на такую ее корявость, насколько прекрасна и удивительна, настолько же и непредсказуема! Так давайте же жить и радоваться каждой минутке, прожитой на этом свете и стараться не поступаться своими принципами, не топча при этом чужие принципы и чувства! Я не прощаюсь, я говорю: ПОКА, ДО ВСТРЕЧИ!

(Виктор Федоров. См. Персональный сайт victorf.ru)