11. Поражение
11.1. Немецкие военнопленные в Советском Союзе
Во время войны в советский плен попало около 3,15 миллионов немецких солдат, большинство из них - во время отступления немецких войск в 1944/45 гг. и после немецкой капитуляции. Примерно каждый третий умер в плену.
Особенно высокой была смертность в первые годы войны. Вследствие сильных морозов, плохого обмундирования и чрезвычайно плохого питания многие пленные, обессиленные к тому же длительными маршами, гибли уже на пути в лагеря. Теснота и плохие условия гигиены в лагерях приводили к дополнительным жертвам. В последующие годы смертность значительно снизилась (в 1945 г. она составляла 20-25 %), однако голод и неблагоприятные климатические условия продолжали оказывать свое отрицательное влияние.
Плен в Советском Союзе означал для многих немецких солдат жизненную травму. Это усугублялось не только повседневными лишениями и страданиями, но и полной неизвестностью о продолжительности плена и своих шансах на выживание. Поражение немецкого вермахта и крах политической системы, кроме того, вызвали у многих потерю жизненных ориентиров и кризис мироощущения. Слишком затянувшееся для многих пребывание в плену только усугубляло это состояние.
Несмотря на высокую смертность, обращение с немецкими военнопленными не строилось ни на стратегии их уничтожения, ни на беспощадной эксплуатации их труда. Бесчинства и жестокое обращение, которые, несомненно, имели место, не были официальной линией, и, как правило, сурово наказывались. Тяжёлые условия, в которых находились немецкие военнопленные, определялись в немалой степени убытками, причиненными стране войной. Ситуация в области снабжения оставалось в течении многих лет крайне напряженной и для советских людей.
Военнопленных использовали прежде всего для восстановления разрушенных городов, путей сообщения и промышленных объектов, а также в промышленном производстве, на заготовках леса и в горнодобывающей промышленности. Они использовались преимущественно в районах наибольших разрушений: в центральной России, на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике.
Текст 153. Приказ начальника штаба 6-го стрелового корпуса Красной Армии командирам дивизий и корпусов от июля/августа 1941 г. об обращении с немецкими военнопленными.
Копия
Арт. полк 132
Командирам дивизий и корпусов
В ходе прошедших боев были случаи расстрела пленных. Необходимо принять решительные меры для предотвращения в дальнейшем таких случаев.
Лица, нарушающие нормы международного права обращения с военнопленными, должны привлекаться к строжайшей ответственности.
Командир 6-го стрелкового корпуса
генерал майор (под) Алексеев
Военный комисар 6-го стрелк. корпуса
бригадный комиссар (под) Шаликов
Начальник штаба 6-го стр. корпуса
полковник
(под.) Еремин
234. Колонна немецких военнопленных на Невском проспекте в Ленинграде, август 1942 г.
235. Немецкие солдаты в лагере для военнопленных, 1942 г.
236. Немецкие военнопленные на сборном пункте (без даты).
237. Немецкие военнопленные под Одессой, 1944 г.
238. Немецкие военнопленные в Центральной Украине, 1943 г.
239. Капитуляция немецких солдат в Берлине, апрель 1945 г.
Текст 154. Отрывки из записей и высказываний вернувшихся на родину немецких солдат о положении в Советском Союзе в 1946/47 гг.
Данные в скобках обозначают личность заключенного и место плена.
Вернувшийся из лагеря на Урале говорит (...) о тяжелой суровой зиме 1946/47 гг., когда голодали батраки крестьянских хозяйств - мы, пленные в колхозе. Русским жилось так же, а нередко еще хуже. (В-173)
Зимой 1946/47гг. в сельской местности почти шесть месяцев не было хлеба, люди питались картошкой и капустой. Люди падали на улице от голода, и одна русская женщина-врач рассказывала, что смертность среди детей и пожилых людей чрезмерно возросла.
(В-016, Вологда)
Текст 155. Отрывок из записей Генриха Эйхенберга 1947/48 гг. о положении со снабжением немецких военнопленных.
Вообще, проблема желудка была превыше всего, за тарелку супа или кусок хлеба продавали душу и тело. Голод портил людей, коррумпировал их и превращал в зверей. Обычными стали кражи продуктов у своих же товарищей. Люди страдали от голодных галлюцинаций, как в диком зверском сне. Часами они могли рассуждать о еде. Это безумное состояние доводило до того, что начинали коллекционировать рецепты готовки блюд и пирогов.
Текст 156. Отрывок из дневника Ганса- Юргена Отте, о переписке с семьей, зима 1946/47 гг.
9 декабря: письмо от сестры Дорис. Она пишет очень подробно. Все ждут моего возвращения, особенно футбольная команда Люнебурга ждет своего центрального нападающего. Смогу ли я когда-нибудь снова играть в футбол?
10 декабря: две открытки от отца, письмо от мамы. Я так взбодрился! День ото дня все холоднее, сегодня уже 28 градусов ниже нуля.
Текст 157. Отрывок из записей унтер-офицера Генриха Эйхенберга 1947/48 гг. о контроле за наведением порядка в советском лагере военнопленных.
Записи о пребывании в плену (с мая 1945 г. по декабрь 1947 г.) были сделаны через шесть недель после возвращения в Германию.
Из Пашова после 4-недельного пребывания в августе в Дойч-Броде в октябре мы приехали в Фочаны в Румынии. Ни один лагерь не может быть привлекательным, но этот особенно безвкусен. Тогда как гигиенические помещения были ниже всякой критики, бараки почему-то должны были быть образцового порядка. Одеяла на нарах должны быть сложены в длину. Посуда должна быть красиво расставлена. Одежду нигде нельзя вешать. Чистота была навязчивой идеей лагерного руководства. Если оно во время обхода находило в какой-нибудь кастрюле остатки еды, то кастрюлю топтали ногами, а сопровождающие - немецкий лагерный начальник, начальник полиции, лагерный фельдшер, староста барака и др. - делали то же самое и топтали другие вещи.
Текст 158. Отрывок из дневника Ганса-Юргена Отте об условиях жизни немецких военнопленных, зима 1946/47 гг.
17 декабря: команды для наружных работ сегодня не вышли. И нас вскоре вернули. Просто слишком холодно: 38-40 градусов ниже нуля на термометре.
28 января: 30 градусов мороза! Целый вечер штопал свои перчатки. Сейчас это жизненно важно.
29 января: беспредельный, варварский холод. В Свердловске, говорят, 45 градусов! Сохрани нас, Господь, от таких морозов.
30 января: Опять не работали из-за мороза. Только некоторые бригады - каменщики, механики, асфальтоукладчики - вышли на работу.
240. Немецких военнопленных проводят по концлагерю Майданек, 1944 г.
241. Немецкие военнопленные на разборке руин на заводе «Запорожсталь», 1948 г.
242. Марш немецких военнопленных в Москве, 17.6.1944 г.
Национальный комитет «Свободная Германия»
Особой главой в истории немецких военнопленных является национальный комитет «Свободная Германия». Он был создан 12-13 июля 1943 г. в присутствии советских представителей немецкими эмигрантами (Эрих Вай-нерт, Вильгельм Пик, Вальтер Ульбрихт и др.) и военнопленными (граф Генрих фон Айнзидель, Бернт фон Кюгельген и др.) в Красногорске под Москвой.
Целью национального комитета было прекращение войны и свержение нацистского режима. При помощи листовок, газет и радиопередач пытались убедить немецких солдат в необходимости или перейти в Сопротивление, или дезертировать. Как организация офицеров вермахта в сентябре 1943 г. был создан ещё и «Союз немецких офицеров» под председательством генерала Вальтера фон Зайдлица. Деятельность национального комитета и «Союза немецких офицеров» согласовывалась с советским руководством, которое давно старалось организовать политическую подготовку и использовать военнопленных в пропагандистских целях. Важную роль в этом играли т.н. «антифа» - антифашистские лагерные комитеты. Создание и деятельность национального комитета и «Союза немецких офицеров» были и до сих остаются пор предметом дискуссии. Если одни говорят о неприятии войны, готовности к самокритике и желанию начать сначала, то другие заявляют об измене родине, забвении долга и политическом оппортунизме.
243. Члены «Национального Комитета Свободная Германия» в Советском Союзе, 1943 г.
Сидит второй справа: Эрих Вайнерт, за ним стоит с рыцарским крестом: Вальтер фон Зайдлиц.
Текст 159. Отрывок из дневника Ганса-Юргена Отте, осень 1943 г.
Я вспоминаю и лейтенанта Фридриха Коля из Вены, летчика, которого сбили еще в начале 1942 года. Мы соблюдали в разговорах большую осторожность, когда он пытался убедить нас в неизбежности коммунизма. Успеха это не имело.
Несмотря на критическую дистанцию к нему, я не мог не почувствовать определенное уважение к его точке зрения, так как он стал «холопом русских» еще в то время, когда никто не предполагал, что Германия проиграет эту войну.
июнь 1991